Архангел

Даниэль Зеа Рэй

– Помнишь измененный фоторобот Эндрюса Годфри?

– Да.

– Там изображен Блейк Уэсли – отец нашего Ника Уэсли.

– Как мы это пропустили? – нахмурился Уоррен.

– Это моя вина. Я не проверила. Но сейчас не об этом. Наш Некто, он же Кларк Ниман, он же Ник Уэсли взломал базу данных службы архиереев, чтобы подменить фоторобот от твоего имени. Откуда у него такие навыки? Помнишь, как безапелляционно Алексей заявил, что Ник Уэсли погиб? Теперь выясняется, что ребенок выжил и попал в приют под именем Кларка Нимана. Мы знаем о нем только то, что он числился хранителем. Прожив в приюте два года Кларк Ниман исчез. Растворился. Сейчас мы оба понимаем, что

имеем дело с подготовленным к определенной работе человеком. Он архангел, разбирается в оружии, умеет из него убивать, ловко подчищает за собой электронные следы, он провел регистрацию автомобиля на имя Дерека Ригарда, добавил имя Дженни Стэн в списки детей-сирот и заменил фоторобот Годфри через твой аккаунт. Он знает подноготную Ригардов, знает, кто такая Алексис Ней, кем был Алексей Остапов, он напал на Мэйю Соммервиль в другом округе, чтобы пригласить сюда, он в курсе, что у нее есть амнистия. Уоррен, я думаю, что наш убийца – это агент конторы, у которого привилегий явно больше, чем у меня. Что, если Эндрюс Годфри внезапно исчез только потому, что случайно увидел своего старого знакомого и узнал его? Что, если перед исчезновением Годфри рассказал об этом Софи Крейн? Легенды для агентов конторы бывают разными. И если контора хотела сделать Ника Уэсли невидимкой, возможно, она и сделала из него Некто?

– Человек для теневых операций? – тихо произнес Уоррен.

– Человек, который выполнял грязную работу и, в конце концов, решил поквитаться?

– Или которого отправили сюда, чтобы избавиться от засветившегося Алексея Остапова, – ответил Уоррен.

– А какие у нас есть доказательства, что Алексей – предатель? – спросила я. – Если бы он и его группа не пустились в бега, работали бы дальше! Но Алексей потребовал нашего с тобой отстранения и смылся. А что сделал начальник отдела спецопераций? Подыграл ему. Ты был так спокоен после отстранения, потому что знал о своих особых привилегиях, и что Григорий Носов позаботится о своем «трейсере» и вернет его в строй. А ты вернешь меня. Уоррен, кого ты и Григорий Носов подозреваете в том, что он Пастырь Альянса?

– Не хочу, чтобы ты плохо спала, – он заправил выбившуюся прядь волос мне за ухо.

– Начальник отдела спецопераций? – спросила я.

Уоррен молча смотрел на меня.

– Кто-то из заместителей директора бюро?

Уоррен продолжал молчать.

– Директор, – произнесла я одними губами.

И снова это молчание. Ни да, ни нет.

– Подскажи, – попросила я.

– Я не знаю, кто из них. Может быть, все.

– Это же…

– Настоящее дерьмо, – закончил мою мысль Уоррен.

– Если наш Некто – теневой агент, мы не найдем о нем никакой информации. Но он должен быть зарегистрирован в бюро. По-другому никак!

– И к его личному делу доступа ни у кого не будет, кроме выше перечисленных подозреваемых, – напомнил Уоррен.

Я перевела взгляд на Мэйю.

– Она с ним говорила.

Уоррен обернулся к Мэйю и Айени.

– И?

– Мы искали его по фотороботу, но не искали по голосу. При идентификации агентов в личном кабинете требуется просканировать отпечатки пальцев, сетчатку глаз и подтвердить голос. Эти сведения хранятся не только в наших личных делах, но и в самой системе проверки, которая относится к общей базе данных. И эти данные мы можем запросить.

– Полли, – Уоррен взял меня за плечи и сжал пальцы, – ты молодец!

– Согласна. Для агента моего ранга очень даже неплохо.

Мэйю

Нас с Айени проводили в какой-то темно-синий фургон и усадили рядом с молодой хранительницей-агентом,

к которой Полли обращалась как к Лирет. Лирет выдала мне наушники и объяснила, что я должна делать. Я описала ей голос мужчины, который запомнила, а она подбирала данные в своей системе и моделировала этот голос на компьютере. В наушниках звучала одна и та же фраза: «Твоя клятва Возмездия, сука», – сказанная разными мужскими голосами. И я выбирала наиболее похожий из них. И снова повтор фразы, и голоса уже вроде почти одинаковы, но все же различия были, и я снова выбирала самый похожий вариант из всех. Десять раз, пятнадцать, двадцать, пока, наконец, не остался один голос, тот самый, с той же интонацией и нажимом, с той ненавистью и опасностью, которую он нес.

– Выстраиваю карту голоса, – объявила Лирет, и на экранах поползли графические линии. – Готово!

Полли подошла к ней и взглянула на экран.

– А теперь сверяй с тем, что у нас есть.

– Агент Райт, сэр, мне нужно ваше подтверждение для входа в этот регистр, – попросила Лирет.

– Сейчас, – Уоррен подошел к ней, что-то набрал на голографической клавиатуре, и Лирет радостно улыбнулась.

– Спасибо, сэр!

Полли злобно покосилась на молодую подчиненную и так же злобно посмотрела на Уоррена.

– Сверка займет много времени, – напомнила Лирет. – Вы можете не ждать здесь.

– Мы подождем здесь, – ответила Полли.

Она повернулась к экранам спиной и улыбнулась другому агенту, смотрящему на нее. Высокому мужчине-хранителю, тому, что проверял мои документы в кафе.

– Еще кофе? – он вопросительно изогнул бровь.

– Принесешь?

– Конечно, – агент тут же покинул фургон.

– Не знал, что Дадли – ваш личный бариста, агент Шейнберг, – как бы между прочим заметил Уоррен.

– Наш Дадли готов целовать песок, по которому прошла агент Шейнберг! – выпалила Лирет.

– Лирет, – шикнул на нее другой агент, Шатки, кажется, так к нему обращались.

– Извините, – Лирет на глазах сникла.

– Да что уж тут, – вздохнул Уоррен. – Когда агенты долго работают в одной группе, отношения между ними часто переходят в более личные.

– Моей жене лучше об этом не рассказывать! – хохотнул Шатски.

– Думаешь, она не знает? – подмигнула ему Полли.

– Предпочитаю не спрашивать, – Шатски так же подмигнул в ответ, и Полли рассмеялась.

– Вы давно все вместе работаете? – спросил Уоррен.

– Уже четыре года, – ответила Лирет.

– Долгий срок. Наверное, знаете друг друга, как никто другой.

В фургон вернулся Дадли. Кажется, он не ходил за кофе, а бегал за ним.

– Держи, – протянул Полли ее стаканчик и достал из кармана шоколадный батончик, – а это бонус.

– Нуга, карамель и орешки? – Полли вопросительно изогнула бровь.

– И молочный шоколад, – улыбнулся ей Дадли.

– Давай его сюда! – Полли выхватила батончик, открыла упаковку и откусила большой кусок. – М-м-м… То, что надо! Дадли, с меня запрос на премиальные для тебя в этом месяце!

– Ты сначала попробуй его вовремя подать! – засмеялся Дадли.

– Если ты напомнишь, то я не прозеваю сроки!

Я перевела взгляд на Уоррена. Он наблюдал за сценой молча.

– Почему ты приносишь батончики только Полли? – возмутилась Лирет. – Я тоже хочу и кофе, и батончик!

– От тебя не зависит размер его премии, – вставил Шатски.

– Когда у Полли падает сахар в крови, она начинает рвать и метать, – заметил Дадли. – Так что, приятного аппетита, мэм.

– Спасибо! – Полли перевела взгляд на Уоррена. – Сэр, может быть, хотите кофе? Или батончик?