Архангельские сказки

Писахов Степан Григорьевич

– По целковому с рыла, а то вон и медведь плывёт, да и моржей напустим!

А мишки с моржами, вроде как на жалованье али на по-деншшине, – своё дело знают. Уж и плывут. Ну, приезжи с перепугу платят по целковому. Впредь не торгуйся.

А мы сами-то хорошей компанией наймём льдину, сначала пешней [3] попробуем, сколько ей годов узнам. Коли больше ста – и не возьмём. Коли сотни нет – значит, молода и гожа. Парус для скорости поставим. А от солнца зонтики растопырим да вертим кругом, чтобы не загореть. У нас летом солнце-то не закатывается: ему на одном-то месте стоять скучно, ну, оно и крутит

по небу. В сутки разов пятьдесят обернётся, а коли погода хороша да поветерь, то и семьдесят. Ну, коли дождь да мокресть, дак отдыхат, стоит.

3

Ломом.

А на том берегу всяка благодать, всяческо благорастворение! Морошка растёт большушшими кустами, крупна, ягоды по фунту [4] и боле, и всяка друга ягода.

Сёмга да треска сами ловятся, сами потрошатся, сами солятся, сами в бочки ложатся. Рыбаки только бочки по-розны к берегу подкатывают да днишша заколачивают. А котора рыба побойчей – выторопится да в пирог завернётся. Сёмга да палтусина ловчей всех рыб в пирог заворачиваются. Хозяйки только маслом смазывают да в печку подсаживают.

4

Около полкило.

Белы медведи молоком торгуют (приучены). Белы медвежата семечками да папиросами промышляют. И птички всяки чирикают: полярны совы, чайки, гаги, гагарки, гуси, лебеди, северны орлы, пингвины.

Пингвины у нас хоша не водятся, но приезжают на заработки – с шарманкой ходят да с бубном. А новы обезьяной одеваются, всяки штуки представляют, им и не пристало одеваться обезьяной, – ноги коротки, ну, да мы не привередливы, нам хошь и не всамоделишна обезьяна, лишь бы смешно было.

А в большой праздник да возьмутся пингвины с белыми медведями хороводы водить, да ишшо вприсядку пустятся – ну, до уморения. А моржи да тюлени с нерпами у берега в воды хлюпают да поуркивают – музыку делают по своей вере.

А робята поймают кита, али двух, привяжут к берегу да и заставят для прохлаждения воздуха воду столбом пушшать.

А бурым медведям ход настрого запрешшён.

По зажилью столбы понаставлены и надписи на них: «Бурым медведям ходу нет».

Раз вёз мужик муки мешок: это было вверху, выше Лявли. Вот мужик и обронил мешок в лесу.

Медведь нашёл, в муке вывалялся весь и стал на манер белого. Сташшил лодку да приехал в город: его водой да поветерью несло, он рулём ворочал. До рынка доехал, на льдину пересел. Думал сначала промышлять семечками да квасом, аль кислыми штями, а потом, думат, разживётся и самогоном торговать начнёт. Да его узнали. Что смеху-то было! В воде выкупали! Мокрёхонек, фыркат, а его с хохотом да с песнями робята за город погнали.

За Уймой медведь заплакал. Ну, у нас народ добрый: дали ему вязку калачей, сахару полпуда да велели в праздники за шаньгами [5] приходить.

Северно сияние

Летом у нас круглы сутки светло, мы и не спим. День работам, а ночь гулям да с оленями вперегонки бегам. А с осени к зиме готовимся. Северно сияние сушим.

Спервоначалу-то оно не сколь высоко светит. Бабы да девки с бани дёргают, а робята с заборов. Надёргают эки охапки! Оно что – дёрнешь, вниз головой опрокинешь – потухнет, мы пучками свяжем, на подволоку [6] повесим и висит на подволоке, не сохнет, не дохнет. Только летом свет терят. Да летом и не под нужду. А к тёмному времени опять отживается.

5

Особыми открытыми пирожками.

6

На чердак.

А зимой другой раз в избе жарко, душно – не продохнуть, носом не проворотить, а дверь открыть нельзя: мороз градусов триста! А возьмёшь северно сияние, тёплой водичкой смочишь и зажгёшь. И светло так горит, и воздух очишшат, и пахнет хорошо, как бы сосной, похоже на ландыш.

Девки у нас модницы, маловодны, северно сияние в косы носят – как месяц светит. Да ишшо из сияния звёзд наплетут, на лоб налепят. Страсть сколь красиво! Просто андели!

Про наших девок в песнях пели:

У зори у зореньки много ясных звёзд,А в деревне Уйме им и счёту нет.

Девки по деревне пойдут – вся деревня вызвездит.

Звездной дождь

По осени звездной дождь быват. Как только он зачастит, мы его собирам, стараемся.

Чашки, поварёшки, ушаты, крынки, латки, горшки и квашни, ну, всяку к делу подходяшшу посуду выташшим под звездной дождь. Дождь в посудах устоится, свет угомонится, стихнет. Мы в бочки сольём, под бочки хмелю насыплем.

Пиво тако крепко живёт! Мы этим пивом добрых людей угошшам во здоровье, а полицейских злыдней этим же пивом, бывало, так звезданём, что от нас кубарем катятся.

Нас-то самих это пиво и веселит и молодит. У нас кто часто пьёт, лет до двести живёт.

Да это не сказка кака, а взаболь [7] у нас так: ведь кругом народ знаюшший, свой, соврать не дадут; у нас так и зовётся: «Не любо – не слушай».

Морожены песни

7

В самом деле.

А то ишшо вот песни.

Все говорят: «В Москву за песнями». Это так зря говорят. Сколь в Москву ни ездят, а песен не привозили ни разу.

А вот от нас в Англию не столь лесу, сколь песен возили. Пароходишши большушши нагрузят, таки больши, что из Белого моря в окиян едва выползут.

Девки да бабы за зиму едва напевать успевали. Да и старухи, которы в голосе, тоже пели – деньги зарабатывали. Мы сами и в толк не брали, что можно песнями торговать. У нас ведь морозы-то живут на двести пятьдесят да на триста градусов, ну, всякой разговор на улице и мёрзнет да льдинками на снег ложится.

Конец ознакомительного фрагмента.