Архангелы и Ко
Шрифт:
Рэйнджерпрограммы…
Ай да Клаус! Сперва пистолет-деструктор, который в обычном магазине не купишь; потом – нейроантенна, которую не купишь даже в очень необычном магазине… А теперь вот это. Рэйнджерпрограммы. Дряхлая слабосильненькая коробчонка оснащена седьмой версией «Боевого охранения», которое даже великий Молчанов, в своё время с трудами превеликими слямзив, так и не смог инсталлировать даже на самый-распресамый из своих суперов. Хотел, очень хотел… Но не смог.
Ай да Клаус… Одно радует: это не уровень Интерпола. Это или второй департамент главнокомандования ВКС (вот только что могло бы понадобиться здесь флотской разведке?), или Глобал Интэледженс (вот только что могло бы понадобиться здесь ООРовской агентуре?),
…Да уж, долгоньким и, поди, странноватым путём брела информация рэйнджерпрограммы от матвеевых органов слуха до его же центрального счётнологического устройства, в просторечии называемого «мозги». Тем больший эффект она – информация эта – произвела, когда её смысл, наконец, добрался до цели.
Вынырнув из своих крайне своевременных размышлений, Молчанов обернулся так резко, что проклятый биноскоп, мотнувшись, пребольно наподдал ему по брови незакреплённым визиром (кабы не наличник, полузажившая молчановская физиономия украсилась бы ещё одним синяком).
Мало что можно увидеть, если один глаз смотрит на мир сквозь густо запотевшую амбразуру, а болтающееся на втором глазу шибко умное оптикоэлектронное устройство продолжает увеличивать всё подряд. Но, наверное, отнюдь не из-за этих перечисленных сложностей не увидел обернувшийся бухгалтер Рашн ни гнойно-мохнатого неба, ни руин тына-частокола, похожих на останки гигантских, дочерна прогнивших зубов. Ничего он не увидел, кроме заслонивших и небо, и развалины, и, казалось, весь мир трёх словно бы окаменелых панцирных чудищ с вертящимися на их спинах лохматоголовыми всадниками. А направленные микрофоны полоснули мешаниной шимпанзячьего стрёкота, вибрирующих стенаний, вздохов, какой-то натужной икоты…
Пока, значит, кое-кто наслаждался ноутовскими разглагольствованиями, эти сволочи-аборигены подобрались почти вплотную… Используя развалины, как прикрытие… И, поди, изо всех сил стараясь не нашуметь – они же, сволочи-то, не знают, что кое-кто законопатил себе слух комп-галдежом и направленными (чёрт знает куда) микрофонами! Они же, аборигены поганые, не знают, что из кое-кого разведчик, оказывается, как из гантели парашют!
Спохватившись, но всё ещё не смея оторвать взгляд от кажущихся гигантскими верховых силуэтов, Молчанов торопливо и слепо зашарил вокруг себя в поисках оружия. Но винтовки под руками не было. Винтовка так и осталась там, где идиот-хозяин прислонил её давеча – шагах в пяти. Вспомнив об этом, Матвей дёрнулся было вскакивать. Но под ногой, которой он попробовал оттолкнуться от планеты Байсан, что-то хрустнуло, поддалось, планета вскинулась дыбом – Молчанов едва успел выставить руки, чтоб не ткнуться в неё лицом…
И тут интерком вдруг рявкнул голосом программ-блока «Боевое охранение»:
– Замри!
А потом объяснил:
– Двое в тебя прицелились. Шевельнёшься – выстрелят.
Матвей замер на четвереньках, чувствуя, как спина покрывается испариной и одновременно же ознобливой гусиной кожей.
Шевельнёшься – выстрелят… Что ж, блок «Боохр-7» знает, что говорит: у него в полном распоряжении хороший банк информации по Байсану вообще и по всадникам в частности. А если ты не шевельнёшься, те двое прицелившихся что, не выстрелят?! Может, и так. Не выстрелят. Всего-навсего удавят тебя твоими же кишками. Или сделают из тебя чучело. Деталь высокоэстетичного интерьера. Ну кой же чёрт дёрнул тебя заделаться бухгалтером, ты, Матя Молчок?! Так хорошо, так спокойно было в суперхакерах, в уютной и тихой первой десятке самых опасных кримэлементов…
Несмотря на боязнь сделаться главной деталью экзотической чучельной композиции, бухгалтер Рашн окаменел
– Что они делают?
– Корректировка местоположения и дистанции – ноль, – мгновенно откликнулся «Боохр-7». – Изменение боеготовности – ноль. Главные обмениваются мнениями. О тебе.
«ГлавныЕ… значит, из троих минимум двое начальников и не более одного подчинённого…» Эта идиотская мысль прорвалась ещё более идиотским хихиканьем. Пуще всаднических стрел убоявшись припадка истерики, Матвей поторопился спросить:
– Переводить можешь?
В интеркоме снова заперхало, и роскошный до полного тупоумия комп-баритон изрёк:
– Уточните команду. Назовите группу звуков, по которой вы хоти…
– Транслэйтинг по группе «Вэ», – выцедил Молчанов таким голосом… ну вот будь ноут волосатым, поседел бы в миллисекунду.
Лишенный волос, а потому хозяйского тона не оценивший ноут не угомонивался:
– Напоминаю, что предварительный алгоритм транслэйт-обработки звуков группы «В» характеризуется коэффициентом достоверности ноль пятьдесят три и признан неадеква…
– Экшшшшшшн!!! – захлебнулся Матвей удавьим шипением.
И комп, наконец, затараторил:
«Отрыгнутый тучами тот, кто делает (исполнитель, функционер), странный, вместо одного из органов зрения имеет на ножке клубень (комок, бугор), стоит неправильно, как проклятый тем, кто создал всё и всех (создателем, богом, исполнительным директором, генеральным секретарём Организации Объединённых Рас); наказать за неправильное стояние (вопрос); не наша забота, пусть его наказывает его отрыгнутый тучами педагог (гувернёр, научный руководитель, тренер, дрессировщик, сансэй); возможно, порченый (вопрос); не бывает порчи, вследствие которой вместо глаза клубень (комок, бугор); что мы знаем о порчах (вопрос); о порчах знает тот, кто чинит испорченных (врач, шаман, мастер по ремонту бытовых исполнительных механизмов); среди нас нет того, кто чинит испорченных (врача, шамана, мастера по ремонту бытовых исполнительных механизмов), мы мало знаем о порчах; что делать (вопрос); лишить жизни; лишить жизни посредством скоропостижного протыкания метательными стержнями специальной конструкции (дротиками, пилумами, стрелами, шрапнелью палочной авиационной, сулицами и ещё двенадцать вариантов перевода); лишить жизни путём непереводимого выражения; лишить жизни путём непереводимой конструкции на основе непереводимого выражения…»
Молчанов перестал слушать. Полученной информации вполне хватало, чтобы понять: или он вот-вот лишится жизни способом, не имеющим даже приблизительного названия ни в одном из человеческих языков, или пора хоть что-нибудь попробовать сделать.
– Двус-сторонний транс-слэйт-режим, экш-шн! – прошипел Матвей, и, дождавшись комповского рапорта о готовности, громко и внятно сказал:
– Я пришел с миром.
Собственно, нужда в громкости-внятности отсутствовала – не сами же Матвеевы человеческие слова предлагалось услыхать всадникам!
Подвешенный у Молчановского пояса предок людской счётнологической техники проныл нечто раз в пять длиннее оригинального текста, и… Нет, вроде бы на слух всё осталось, как было – ни тебе топота вздыбливаемых лошаденосорогов, ни каких-нибудь изменений в фоновом верещании всадников…
Так прошло секунд с надцать. Матвей, у которого от стояния на четвереньках затекли и ноги, и руки, и шея, и Бог знает, что ещё затекло, уже совсем было решился вскочить – и будь там что будет! Решился, но не успел. Сквозь обезьянские звуки пропоролось вибрирующее нытьё, и тут же, словно только нытья этого и дожидавшись, залопотал ноут: