Археология и естественнонаучные методы. Сб. статей
Шрифт:
Таким образом, сравнительный анализ остеологических спектров выявил значительную однородность археозоологических материалов на сходных по функциональному назначению древнерусских памятниках. А по усредненным спектрам для городов, городищ и селищ различия между городскими и сельскими кухонными остатками представляются совершенно четкими: в одних преобладают кости крупных сельскохозяйственных животных — КРС и лошадей, а в других — средних копытных — MPC и свиньи (табл. 1, рис. 5). Индикаторными при этом выступают два вида: КРС и свинья. На городищах же специфической чертой археозоологических выборок можно считать повышенную долю костей лошади в сравнении с городскими материалами.
Остеологические спектры, столь ясно демонстрирующие различия между городскими и сельскими памятниками, отражают, как уже
В данном исследовании использованы усредненные коэффициенты. Они вычислены не только на основе реальных размерных характеристик животных на изученных памятниках, но и при учете информации об общих мелких размерах средневекового скота ( Цеткин, 1956).
При расчетах мясного потребления за единицу традиционно принимается вес одной особи MPC. Вес туши взрослых коз и овец в Древней Руси колебался в пределах от 30 до 50 кг, в среднем около 40 кг. Типичные для средневековья мелкие размеры КРС позволяют считать, что корова или бык были тогда примерно в семь раз тяжелее козы/овцы, лошадь — в шесть, а свинья — в 1,2 раза. Теперь, умножая доли (%) [65] костей конкретных видов в остеологических спектрах на кратность их весовых показателей, получаем объемы мясного потребления в древнерусских поселениях (табл. 2). Подчеркну, что это лишь относительные объемы потребления мяса разных видов, выраженные в условных единицах потребления. Переведенные в процентное соотношение, они уже дают возможность сравнивать потребление мясных продуктов на разных памятниках.
65
Если при умножении использовать просто число костей сельскохозяйственных в коллекции, а не их долевое соотношение, конечные результаты будут практически одинаковыми. Однако правильнее все же строить подсчеты на остеологическом спектре, и не только из-за большей наглядности и простоты вычисления. Но и потому, что эти независимые от общего числа костей процентные показатели не имеют размерности, и могут называться относительными условными единицами мясного потребления.
В результате этих подсчетов оказывается, что говядина, безусловно, доминировала в мясном потреблении у всего населения Древней Руси — и в городах, и в городищах, и в сельской округе (табл. 2, рис. 6). При этом на городищах фиксируется значимое потребление конины (около 24 %), а наибольшее разнообразие мясных продуктов обнаруживается на селищах, где потребление свинины, баранины и козлятины составляло в совокупности около 20 % рациона.
Стоит отметить также, что на селищах совокупный относительный объем потребления мясных продуктов был заметно ниже, чем в городах и городищах (табл. 2).
Данные по мясному потреблению непосредственно характеризуют интенсивность и масштабы одной формы эксплуатации вида — мясной. Численность же сельскохозяйственных животных в хозяйстве напрямую зависит от того, как они используются: что представляет в каждом конкретном случае большую ценность — прижизненные продукты или мясо скота. Поэтому полученная выше информация о специфике потребления последнего населением Древней Руси дает основание к реконструкции относительной численности сельскохозяйственных животных в рамках единой хозяйственной системы того времени. В свою очередь, эта реконструкция позволяет выяснить возможность получения прибавочного мясного продукта, который и участвовал
Когда речь идет о составе стада или его численности, то с точки зрения зоотехнии подразумевается маточное и рабочее поголовье каждого вида. Именно эти животные обеспечивают и появление забиваемых на мясо особей, и получение прижизненных продуктов (молока, крови, шерсти) или использование мускульной силы скота. Поэтому их определенное число из года в год должно поддерживаться на постоянном уровне, а вынужденная смена их состава должна происходить без нарушения половозрастной структуры, что и является главной задачей скотовода. Потребляемые же на мясо животные считаются той переменной величиной, которая не входит в подсчет основной хозяйственной численности вида. Их количество может уменьшаться или увеличиваться в зависимости от успешности содержания маточного стада. Соотношение же между этими двумя частями поголовья довольно жестко определяется зоотехническими законами.
Для КРС и лошадей — копытных с низкой плодовитостью и длительным периодом воспроизводства — интенсивная мясная эксплуатация возможна только, при условии, что маточное стадо в 8-10 раз превышает численность ежегодно забиваемых животных ( Борисенко , 1952). Мясомолочное направление эксплуатации требует уже более высокого долевого участия маточного стада, которое в 10–12 раз должно превышать количество потребляемых в пищу особей. Для свиньи с ее высокой плодовитостью и самым коротким циклом воспроизводства, напротив, при единственно возможной для этого вида мясной эксплуатации, маточное стадо всегда численно оказывается меньше, чем количество ежегодно забиваемых особей. Моделирование относительной численности MPC с учетом короткого цикла воспроизводства и низкой плодовитости коз и овец остается наиболее проблематичным. Хотя опять же оно строится на выявлении ведущей для конкретного хозяйства формы эксплуатации — мясной или прижизненной (получение молока и шерсти).
Указанные биотехнические закономерности для сельскохозяйственных животных заставляют реконструировать огромную численность КРС в хозяйственной системе Древней Руси XIII–XVIL Только при доминировании поголовья этого вида было возможно преимущественное потребление говядины всеми социальными группами древнерусского государства — и в городах, и в селах Более того, такая ситуация обеспечивала и получение значительных объемов молочной продукции. Второе место по численности, несомненно, занимала лошадь, как основное транспортное средство во всех сферах средневековой экономики. Естественно, что это было в основном рабочее поголовье, которое лишь отчасти может быть зафиксировано по кухонным костным остаткам. Однако в отношении лошади такую реконструкцию хорошо подтверждают письменные источники.
Подсчитанные небольшие объемы потребления мяса средних домашних копытных — коз, овец и свиней, не дают оснований для реконструкции их заметной численности в древнерусской хозяйственной системе. И, пожалуй, правильнее будет охарактеризовать лишь их место после крупных копытных в общем скотоводческом хозяйстве того времени. При единственно возможной для свиньи мясной форме ее эксплуатации, численность маточного стада этого вида была, безусловно, наименьшей среди сельскохозяйственных животных Древней Руси. Поголовье же коз и овец было более значительным, поскольку получение от них таких важных прижизненных продуктов, как молоко и шерсть, согласно историческим источникам, было на Руси успешным. А наличие, наряду с мясной, разных форм прижизненной эксплуатации вида всегда увеличивает количество разводимых особей.
Итак, реконструируемая общая структура поголовья сельскохозяйственных животных Древней Руси характеризуется тем, что первое место по численности в ней занимал крупный рогатый скот, а последнее — свинья. Следовательно, только в отношении первого из этих двух видов можно говорить об избыточности мясной продукции и возможности поставок говядины на продажу. Как отмечалось выше, именно по объемам потребления говядины и свинины фиксируются наиболее четкие различия между городским и сельским населением. Напомню, что в городах говядина, безусловно, доминировала в мясном рационе жителей, а в селах заметным дополнением к ней была свинина (рис. 6). Прямой перенос данных о мясном потреблении на численность разводимых прямо на поселении животных привел бы к утверждению, что именно в городах и было сосредоточено основное поголовье КРС Древней Руси, что явно противоречит здравому смыслу.