Архетип Великой матери с древности и до наших дней. Сборник исследований

Циммер Генрих

Гильгамешу все это известно. Наученный судьбой других, он отвергает любовь Иштар и говорит ей об этом напрямую в конце своей речи: «Ты любила бы меня, но ты превратила бы и меня в животное». Или вкратце, эта халдейская или вавилонская Иштар оказывается, по крайней мере, как это показывает эпос о Гильгамеше, похожей на Цирцею, и Гильгамеш не желает разделить участь тех, кто несколько позже назывался друзьями Одиссея.

К наиболее упоминаемым сказаниям древней Месопотамии относится стихотворение о спуске Иштар в ад. Это короткое стихотворение, состоящее не более чем из 140 строк и, почти полностью, сохранившееся до наших дней. Но, не смотря на это благоприятное обстоятельство и вопреки бесчисленным комментариям, его истинное значение и подлинный смысл до сих пор не прояснены.

Там рассказывается, что однажды Иштар решает спуститься в подземный мир, в ту страну, откуда еще никто не возвращался, где в печали и без света томятся усопшие души; пищей им служит лишь земля,

в которую они забились. Иштар проникает внутрь земли и просит стража на пороге темного мира открыть ей ворота. Но страж, состоящий на службе Эрешкигаль, царицы ада, колеблется и сопротивляется, так как Эрешкигаль не была заранее предупреждена о приходе ее сестры Иштар. Иштар грозится разрушить ворота, она желает войти и она войдет, во что бы то ни стало. Зачем же нужно Иштар любой ценой прорваться в ад? Об этом она говорит нам сама: она желает поднять мертвых на поверхность земли, но не для того, чтоб освободить их, вернуть к жизни и повелевать ими в верхнем мире, как можно было бы подумать. Нет, а исключительно для того, чтоб мертвые уничтожили живых. Ее задача облегчается тем, как объясняет сама Иштар, что «мертвых гораздо больше, чем живых». Так глубока и ужасна ненависть Иштар к живым, что их уничтожение для нее уже предрешено, и чтоб этого достигнуть, она обращается к темным силам земли. В чем же обвиняет она живых? Нам это неизвестно, мы можем только предположить, что живые в чем-то провинились, в некоем непростительном проступке перед самой богиней, в одном из тех проступков, за которыми неминуемо следует смерть.

В мифологии можно найти бесчисленное количество раздоров между людьми и богами, где люди отказывали богам в поклонении, хотя боги только для того людей и создали, чтобы последние им, бессмертным, служили. Самым тяжелым из этих конфликтов, который навсегда остался в нашей памяти, был великий потоп — «ужасная кара», утвержденная и приведенная в исполнение богом Бэлом¹. Однако тогда Иштар защищала людей перед Бэлом, людей, которых она сама создала, как она объясняла, но создала не для того, чтоб они как рыбная икра наполнили море.

Но отношения уже не те, как во времена великого потопа, они полностью изменились. Иштар больше не защищает людей, ни перед Бэлом, ни перед кем-либо другим. Она хочет их уничтожить из-за своей личной враждебности. Именно поэтому мы видим ее спустившейся в бездну, о да, она уже в самом сердце земли. Богиня ада, Эрешкигаль, неприятно удивленная этим визитом, и после долгих прений разрешает Иштар войти в ее царство, но только на том условии, что Иштар, каждый раз проходя через ворота, отдаст одну из своих вещей, которых у нее семь. Корона, ожерелье, пояс, ... и так далее, одну вещь за другой, в конце концов, она должна отдать даже свое одеяние. Иштар соглашается с поставленным условием и таким образом проходит все отрезки этого опасного и унизительного путешествия. Но когда она достигает своей цели, как только она входит в самое сердце этого темного места, она обречена на бессилие². Потому как на ней нет больше знаков ее власти, она обезоружена и заключена с мертвыми; она сама теперь ничем не отличается от мертвых.

И на время ее затянувшегося пребывания среди мертвых, вся жизнь на поверхности земли замирает. Посевы не зреют, растения увядают, люди и звери перестают размножаться. Миру угрожает гибель. Как показал этот опыт, место Иштар на земле, а не в царстве теней. Это попытка была не в пользу Иштар и была близка к тому, чтобы погубить весь мир, включая богов, так как они тоже нуждались в жертвах в виде еды и питья.И вот богиня Эрешкигаль отправляет гонца к Эа — богу мудрости, и Эа решает, что Иштар должна вернуться так же, как и ушла, и что при прохождении семи ворот ей положено вернуть все ее одеяния и признаки власти, которые она до этого отдала. Как только богиня появляется на поверхности земли, вновь возрождается жизнь и от трагического события не остается и следа. Необходимо также упомянуть, что в самом конце этого повествования о спуске в ад, очень коротко упоминается Таммуз — бог, о котором мы знаем только то, что он был первой любовью Иштар. Некоторые исследователи, исходя из этих последних строк, пытались охарактеризовать по последнему эпизоду всю поэму, будто в них содержится заключительная мораль и сделали вывод, что Иштар своим спуском в ад хотела вернуть жизнь Таммуза — души и духа всего растительного мира — которая проходила в зимнее время в царстве мертвых, и что позже было так же участью Адониса.

Я же не думаю, что по этим последним словам можно сделать подобный вывод, не извратив смысл этих слов. Подобное толкование имеет целью отождествление Таммуза с Адонисом. Но, скорей всего между этими двумя богами существовала такая же большая разница, как между Иштар и Астартой. Я нарочно говорю «скорей всего», так как опыт показывает, что в этой, как и в других областях, однозначные выводы приводят к ложным заключениям. На самом деле, вавилонский Таммуз недостаточно известен. Тексты редкостны, коротки и часто не совпадают. Характерным для этих документов является гимн или заклинание, в котором Таммуз

сравнивается с растением, которое растет на плохо орошенной земле и никогда не цветет. Так же и Адонис будет позже сравниваться с садом, в котором растения хоть и очень быстро прорастают, но живут совсем недолго. Можно сказать со всеми оговорками, о которых я упоминал выше, что Тамуз не занимал такое же большое и исключительное место в жизни Иштар, как Адонис в жизни Астарты или Осирис в жизни Исиды. Таммуз был первой любовью в жизни Иштар и это, без сомнения, было уже немало. Но Адонис был для Астарты единственной любовью, так же, как и Осирис был единственной любовью Исиды. Исида, великая богиня Египта, является в первую очередь, если не исключительно, защитницей Осириса, а Осирис является богом зерна и земледелия, покровителем и основателем цивилизованной жизни. Теперь выясняется, что сказания об Исиде все еще, даже сегодня, не достаточно известны и не до конца исследованы, несмотря на многочисленные исследования. Не то, чтобы не хватало текстов, но они довольно часто содержат много пробелов и из-за этого возникают большие отличия в толковании и несовместимые противоречия. То же самое характерно и для египетских текстов религиозного характера, даже если последние хорошо сохранились. И даже если не утверждать, как Вольтер, что вещи подходящие под различные толкования, вообще не стоят никакого толкования, становится ясно, что многочисленные интерпретации одного и того же документа должны служить сигналом к осторожности и сдержанности для изучающего их.

Итак, об Исиде у нас имеются, наряду с египетскими иероглифическими и иератическими текстами, еще несколько страниц одного трактата, которые посвятил великой богине известный грек Плутарх. К теме, которую мы здесь рассматриваем, один из отрывков имеет настолько особую связь и большое значение, что мы его, не смотря на широкую известность этого отрывка, особо тщательно рассмотрим и разберем.

Осирис, как повествует Плутарх, был подло убит, спрятан в саркофаге и выброшен в море своим братом Тифоном или Сетом, который был воплощением нецивилизованной жизни и варварства. Саркофаг, подхваченный волнами, разбился у берегов Библоса³, где он застрял в ветках тамариндового дерева. В то время, как дерево дальше росло и развивалось, саркофаг Осириса врастал в ствол дерева. Исида, супруга Осириса, узнав о случившемся, решает поехать в Библос, чтоб найти тело ее мужа. Но обстоятельства сложились так, что царь Библоса, восхищенный размерами дерева, отдал приказ повалить и привезти тамаринд к нему во дворец. Исида, прибывшая к тому времени в Библос, повстречала на берегу служанок Царя и рассказала им о своем несчастье. Ей удалось заслужить их доверие тем, что она раздала им благовония и научила укладывать волосы так, как это делали египетские женщины. Так Исиде удалось проникнуть во дворец царя. Там она вновь поведала о своей беде. Она рассказала о своем желании, и царь, тронутый таким горем, отдал ей ствол, в котором находилось тело Осириса.

Это повествование, как было сказано, было передано Плутархом, великим греческим писателем, который жил в 50—125 годы нашего летоисчисления. Это сказание особенно и подтверждено только лишь Плутархом. Это и останавливало людей до недавнего времени,полностью поверить Плутарху, таким невероятным казалось то, что драма египетского Бога, да и к тому же самый драматический момент всего египетского мифа, разыгрались так далеко от Египта, в Библосе — сердце Финикии.

Но в последние годы, начиная с 1921 года и до наших дней, земля античного «святого Библоса» была тщательно изучена. Были проведены грандиозные раскопки, и они показали, что Египет с начала своей истории и с самых древних времен, которые мы смогли изучить, находился в постоянных и очень оживленных отношениях с Библосом, отношениях, которые продолжались сквозь всю древность вплоть до завоевания финики македонцами.

И действительно, в руинах библосовского храма были найдены каменные кувшины, в основном из алебастра, на большинстве из которых были нанесены имена известных фараонов Хэопса и Микерина, которые построили в 28-м веке до нашей эры две величайших пирамиды. Эти драгоценные кувшины представляют собой жертвенные дары, которые египетские фараоны прислали божеству Библоса — культовой фигуре, которая была не богом, а богиней и в более поздние времена звалась Астартой; но тогда, во втором-третьем дохристианских веках, звалась она Баалат Гебал, что означает «Жена или повелительница Библоса»⁴.

Если Египтяне еще с древних времен посещали берега Сирии, то уж не только потому, что их привлекала слава святынь и богиня Библоса, даже если они тогда в большом почете были. Для этого должны быть и другие причины, а именно практического и экономического характера. И действительно, Финикия — прибрежная полоса и предгорная местность, — была в те времена заросшей не только кедровыми лесами, но там так же росли ели и пихты в больших количествах. Древесина этих деревьев подходила очень хорошо для столярных и строительных работ, в то время как в Египте вдоль Нила росли только пальмы, из пористой и волокнистой древесины которых нельзя было смастерить ни столов, ни дверей, ни саркофагов.