Архипелаг исчезающих островов
Шрифт:
— Какую смелость надо было иметь, — восклицал Петр Арианович, — какими искусными быть мореходами, чтобы на таких суденышках совершать вылазки в Ледовитый океан!.. Недаром наш Ломоносов сказал: «Колумбы! Колумбы росские!»
Петр Арианович признавал, что сравнение удачно и есть много общего в двух этих встречных людских потоках, почти одновременно с разных концов огибавших Землю. Но было и важное различие между западноевропейскими и русскими Колумбами.
Западноевропейские, по словам учителя, становились в случае удачи вице-королями,
Сам народ присвоил им общий скромный титул — «землепроходцы».
Петр Арианович округлял глаза.
— Мало того, — продолжал он, таинственно понижая голос. — Иностранные шпионы из кожи лезли вон, чтобы разузнать о морском пути в Индию вдоль Сибири. Большинство наших открытий сохранялось поэтому в секрете. Некоторым так и суждено было погибнуть в архивах. Даже о плавании Дежнева узнали только спустя сто лет. Петр Первый послал Беринга проведать, сходится ли Америка с Азией, не зная, что Дежнев уже решил эту задачу.
Не все архивы подняты, далеко не все. Много документов, относящихся к эпохе великих русских географических открытий, не опубликовано… Представьте: какому-нибудь счастливцу географу удалось бы приподнять завесу…
Он замолчал, досадливо морщась и покашливая, как бы сердясь на себя за то, что сказал лишнее.
Несомненным было одно: из всех географических открытий XVI, XVII, XVIII веков больше всего интересовали нашего учителя открытия на Крайнем Севере России, и именно в той его части, какая близка к Америке.
Почему?
Ответ на этот вопрос дала исправница — первая вестовщица в городе, — явившись к нам с очередной новостью.
— Учитель-то! — не сказала, а выдохнула она, монументально возникая на пороге.
— Что учитель?.. Милости просим! Да входите же, Серафима Львовна!
Парадным шагом, как была — в шубе и капоре, исправница прошла по комнате и рухнула в кресло.
— Голубушка, Серафима Львовна! — всполошилась тетка. — Что случилось? На вас лица нет!
Исправница торопливо расстегнула шубу, вытерла платком распаренное багровое лицо и уставилась на слушателей.
— Учитель-то! Жилец мой!
— Что? Ну что?
— Человек с тенью!
— Как так?
— А так. Не то ссылался, не то привлекался… Его мать проговорилась вчера… В общем, верно вам говорю: человек с тенью.
— Позвольте… — усомнился дядюшка. — Если ссылался, то как же в училище преподает? Ему не разрешили бы.
— Не знаю, не знаю. Привлекался, подозревался… Что-то такое, в общем…
Дядюшка задумался и некоторое время барабанил пальцами по столу.
— Это, знаете ли, идея!.. — начал он бодро.
Но тут у меня с колен, к моему ужасу, со стуком свалилась книга. Потрепанные страницы Майн Рида разлетелись
— Опять ты здесь! — раздраженно воскликнул дядюшка. — Зачем ты здесь?
— Наш Леша странный мальчик, — пожаловалась тетка гостье. — Почему-то всегда со взрослыми, в гостиной…
Да, часы после уроков я предпочитал проводить в гостиной, укрывшись да карликовой комнатной пальмой.
Возможно, что за фикусом или геранью не чувствовал бы себя так хорошо. Все-таки это была пальма, хоть и в кадке. Шорох ее метелкообразных листьев навевал приятное настроение. Голоса взрослых доходили сюда, как бы пробиваясь сквозь густые тропические заросли.
Но слова исправницы я услышал ясно.
«Ссыльный?.. Вот как! — думал я, поспешно собирая с полу разлетевшиеся страницы. — Может, отбывал ссылку в Сибири? Бежал оттуда?..»
Это было важно. Это давало новое направление нашим с Андреем догадкам.
Я схватил первые попавшиеся под руку учебники и кинулся к выходу.
— Леша, куда?
— К Андрею. Дали задачу на дом. Хочу проверить решение…
Надо было проверить решение!
«Человек с тенью»… Петра Ариановича преследуют! Тень — это преследователь! Кто-то идет за Петром Ариановичем по пятам.
Мне представился учитель географии в своей развевающейся крылатке, перебегающий улицу. Ночь. Луна. Мгновение улица пуста. Затем из-за угла, ярко освещенного луной, медленно выдвигается зловещий силуэт. Только тень! Самого человека не видно…
Кто же он, наш учитель географии? Почему его преследуют?
— Ссыльный, понимаешь? — втолковывал я Андрею. — Был ссыльным. Долго скитался по Сибири…
— Может, с рудника бежал?
— Ага! Прятался в тайге…
— Переплыл Байкал…
Мы то вскакивали с места, то снова садились, то снижали голоса до шепота, то принимались кричать друг на друга. Все правдоподобнее становилась наша догадка-вымысел, разматываясь виток за витком, как волшебная, далеко уводящая нить.
И когда Андрей, прикинувшись простачком, вдруг спросил Петра Ариановича на уроке, не бывал ли он в Сибири, а тот, вздохнув, ответил, что за всю жизнь из Центральной России не выезжал, мы только многозначительно переглянулись.
Еще бы! Станет выкладывать на уроке всю подноготную!
С презрением поглядывая на одноклассников, мы надувались, как голуби-трубачи. Тайна переполняла нас. Никто не догадывался, почему учитель хорошо знает Север России, а мы с Андреем догадались. Два человека в Весьегонске, больше никто!
Но задача была решена неправильно.
5. Прозвище
Дядюшка решил ее по-другому.
Он раньше нас проник в тайну учителя, причем со свойственной ему суетливостью забежал с задворок, с черного хода. Впоследствии Андрей утверждал, что не иначе как дядюшке помогли его приятели из жандармского управления. А приятели у него были повсюду.