Архипелаг мореплавателей

Воляк Ева

Распоряжаются землей матаи: в масштабах аинги — вожди отдельных родов, а в масштабе деревни — совет вождей всех семей, проживающих в данной деревне. Иногда бывает трудно провести границу между землями соседних деревень. Так как селения располагаются главным образом в прибрежной полосе, их земли простираются в глубь острова в пределах условных границ от берега моря до горной гряды. В поперечном направлении земли часто перекрывают друг друга, и если нет каких-нибудь естественных демаркационных линий, то они становятся очагом долголетних споров, заканчивающихся судами.

Самоанцы совместно обрабатывают землю и сообща пользуются ее дарами. Помимо общих плантаций отдельные хозяйства владеют выделенными

им маленькими участками земли, на которых они выращивают овощи для своих нужд. Но и эти участки не являются частной собственностью семьи, а находятся в распоряжении матаи. Нетитулованные мужчины деревни должны по традиции оказывать различные услуги своим вождям — обрабатывать их плантации, приносить им церемониальную дань в виде продуктов и вообще заботиться об удовлетворении всех их потребностей. Кроме того, они должны опекать пастора и его семью, а также участвовать в общественных работах, проводимых в деревне.

Проблема земельной собственности на Самоа чрезвычайно сложна. С одной стороны, архаичная система «родового землевладения» уберегла самоанцев от раздробления земли на индивидуальные «мини-поля», однако с другой — она отрицательно сказывается на ведении современного хозяйства. Попытки отбросить «табу» родовых земель предпринимались давно. Так, в 1924–1926 гг. новозеландская администрация начала успешно, как тогда считалось, проводить на островах Тонга разбивку земли на индивидуальные участки. Эта широко распропагандированная система основывалась на передаче в пожизненную аренду десяти акров земли каждому взрослому мужчине. Если мужчина женился, ему дополнительно выделялась одна восьмая акра под строительство дома. В случае смерти арендатора земля возвращалась в распоряжение совета деревни. Владение собственным участком не освобождало от обязанности оказывать традиционные услуги матаи, а также выполнять общественные работы в деревне.

В 1926 г. новозеландцы хотели продвинуться еще на шаг и признать право ближайших членов семьи наследовать землю. Но здесь они встретили решительный отпор со стороны самоанского «патрициата», официальным представителем которого в то время был так называемый фоно фаипуле,исполнявший те же функции, что и современный парламент. Он высказался против всех законов, которые могли представлять потенциальную опасность для традиционной системы деления власти. Фактическая передача земли в руки таулеалеа,несомненно, положила бы конец гегемонии матаи.

В чем же, действительно, сила власти вождей? Они не располагают ни армией, ни полицией, ни собственным имуществом, которое позволило бы им покупать сторонников. Они уже не окружены устрашающим культом, который покоился на вере в их сверхъестественное происхождение. Но они могут распоряжаться землей. Могут дать ее, могут отобрать, могут людей непослушных и нежелательных изгнать из родной деревни и вынудить поселиться где-нибудь в другом месте. Осуществляя контроль за неделимостью племенной земли, они вправе заставить односельчан быть послушными и признавать нераздельную власть матаи над деревней.

Изданный в 1934 г. закон, касающийся охраны земли и титулов, подтвердил незыблемость традиционной системы собственности. Более тридцати лет не возобновлялись попытки отменить существующее положение.

60-е годы внесли в законодательную систему довольно существенные изменения. Но не угрожающие. Была предоставлена возможность сдавать в длительную аренду землю для промышленных, сельскохозяйственных и туристических целей — матаи и… иностранцам. Нетитулованным гражданам, которые острее, чем кто-либо, испытывали земельный голод, в этой привилегии было отказано. Разгорелись бурные дебаты. Обеспокоенное общественное мнение

старались задобрить хорошо подобранными аргументами: будет достигнута стабилизация, начнет развиваться промышленность, можно будет вложить капитал в сельское хозяйство… Но кто был заинтересован взять в аренду самоанские земли? Конечно, не матаи, и так контролирующие неделимость земли, принадлежащей отдельным семьям, и не таулеалеа, не получающие ее в любом случае. Остаются иностранцы. Истинная причина изменения закона — это создание условий для проникновения на Самоа иностранного капитала, а именно калифорнийской деревообрабатывающей фирме «Потлач Компани». Начался процесс передачи земли. Он может завести очень далеко — к полной зависимости островов от иностранного капитала.

Государство Самоа очень мало. Его площадь в целом составляет около 2800 кв. км скалистых гор, поросших кустарником, сухих песков, бесплодных полей, покрытых вулканической лавой… Земли, пригодной для возделывания, не много. Исследования, проведенные в 50-х годах, показали, что на одного жителя деревни приходится едва ли 0,89 га земли. А между тем население растет, но земля, как известно, не резиновая, ее не растянешь…

На Самоа самый высокий в мире показатель прироста населения. В 1900–1945 гг., то есть за сорок пять лет, население удвоилось. В 1945–1966 гг., то есть за какой-нибудь двадцать один год, население вновь удвоилось. Так как острова лишены каких-либо природных богатств, жители вынуждены заниматься земледелием. По мере того как земля переходит в чужие руки, самоанцы превращаются из земледельцев, работающих на собственной земле, в сельский пролетариат, трудящийся на чужих плантациях и, разумеется, целиком зависящий от иностранцев.

История коварна. Она любит повторяться. Сто лет назад островам уже грозила потеря земли, которая перешла бы к «белым» колонизаторам, если бы не их зависть друг к другу и необузданная жадность.

В то время на Самоа господствовала страшная неразбериха, свирепствовало бесправие. После смерти короля Малиетоа Ваиинупо в 1841 г. население страны разделилось на две группы, каждая из которых активно поддерживала своего кандидата на пост тупуосамоа — короля всего Самоа. К интригам великих вождей и ораторов присоединили свои сребреники консулы конкурирующих держав: Англии, Германии и США, а также европейское население, живущее в Апиа и ее окрестностях.

Положение самоанцев из года в год становилось все более трагическим. Плантации не возделывались. Гражданская война, голод и болезни пожинали обильную жатву. Доведенные до отчаяния, самоанцы отказывались от самой большой своей ценности — земли. За оружие и продовольствие они уступали иностранцам право собственности на сады, плантации, леса и даже воздух. Когда в 1894 г. была создана комиссия для рассмотрения претензий европейцев, оказалось, что последние претендуют на 1 691 893 акра, в то время как площадь страны в то время составляла вместе с Западным Самоа всего 725 тыс. акров.

Особую активность в «скупке» земли проявил некий Самуэль Фостер, торговый агент из Соединенных Штатов. Снискавший уже дурную славу на других островах южной части Тихого океана, Фостер прибыл на Самоа представителем так называемой «Полинезиан Ленд энд Коммерс Компани», сколоченной с целью эксплуатации богатств полинезийских архипелагов. Компания пользовалась поддержкой правительственных кругов США, по всей вероятности, ее акционерами были и некоторые члены семьи президента. Фостер и его приспешники требовали торговых привилегий, земли, женщин и грога. Скоро всем в Апиа стало ясно, что их единственная цель — беззастенчивая эксплуатация местного населения. Назначение Фостера в 1872 г. консулом Соединенных Штатов придало как бы официальный характер этому неприглядному бизнесу.