Архитектор
Шрифт:
Он мог меня поцарапать, или ранить, или проткнуть.
И он уколол меня в самое сердце – с того момента я точно знал, что никогда не буду монахом.
***
Недостижимое небо, любой ценой отчаянно стремлюсь я к тебе.
Вырастая на земле, лишь в небе начинаю я настоящую жизнь, я выгляжу трагическим в своем порыве, я кажусь поэтом во власти вдохновения, я откидываю реальность, которую ненавижу, и вижу – сам себя! – высоким и прекрасным домом Бога.
***
А недоброй безлунной ночью приора Эда, наконец, застали врасплох. Я выследил его в Черных Садах, посыпающего золой шерстяные клубки и топтавшего распятие ногами. Перебарывая страх и отвращение, я решил постараться, в свою очередь, своим уже в достаточной мере низким и огрубевшим голосом еще больше напугать богохульника:
– Эдвард Келли, ты вызываешь дьявола?
Наверное, в тот миг он принял эти слова за приветствие самого Сатаны. Как бы то ни было, обернувшись и разглядев в темноте меня, смертельно белое его лицо исказилось безмерной яростью и злобой, а осознание собственного поражения и, учитывая мою близость к Хорхе, очень вероятного разоблачения, заставило вновь повесить крест себе на шею, сделать несколько шагов навстречу и с видом глубочайшего раскаяния изречь:
– Что мне сделать, чтобы мы оба это забыли?
Лживые карие глазки испуганно бегали, избегая моего взгляда, ледяного и надменного. Никогда еще доселе мне не перепадало столько власти. Теперь я мог сотворить с хитрецом что угодно. Но влекло меня лишь одно.
– Приведи того, кто может научить строить.
***
– Я вызвал мастера восстановить западную часть храмины, - объявил Эдвард Хорхе сразу после общей молитвы в первом часу.
Оба старших монаха перевели взгляды на меня.
– Что стряслось? – я притворился незнающим.
– Подготовь ему покои и обеспечь прием! – приказал аббат и, подавив смешок, добавил, - только не позволяй перепутать сабль с синоплем!
***
Один бок храмины ощетинился деревяшками и лесенками. Наматывая круги по монастырскому двору, я тщетно пытался якобы случайно столкнуться с архитектором и отвести его в покои, но тот с момента прибытия сразу же с головой ушел в работу, рассматривая стену и производя какие-то расчеты, и никого к себе не подпускал. Тогда я решил взять его измором.
– Господин! Ваше имя Мило и вы будете работать с нашим домом? – сложив ладони у рта, я громко звал мужчину, забравшегося на строительные леса и внимательно изучающего оттуда стены.
– Да, братец, а ты кто? – он заметил меня внизу.
– Ансельм, послушник, - набрав побольше воздуха, я задрал голову еще выше и изо всех сил прокричал. – Почему у собора в Шартре такие высокие своды?
Мужчина был удивлен столь необычному вопросу
– Такие своды, дружок, возникают за счет использования аркбутанов, опирающихся на контрфорсы.
– Контр… форсы, - нараспев повторил я.
– Держу пари, что его арки выглядят легче ваших. Но структурно они куда прочнее.
– За счёт чего?
– Блоки в верхушке давят друг на друга, внутрь. А не вниз.
Наша беседа перестала складываться, едва начавшись.
– Я ничего не понимаю, Мило.
Тот пожал плечами:
– Вот уж непонятно, зачем оно тебе сдалось.
– За тем, что я не хочу быть монахом. А хочу быть вами.
Мастер поджал губы и ушел развязывать свой узел. Я остался на месте. Вернувшись, он вручил мне какой-то прибор, состоявших из двух заостренных палочек, скрепленных наверху, и ровно загнутую железку. Довольный своей примитивной шуткой, Мило отошел назад и хлопнул в ладоши.
– Готово! Теперь ты стал мной. Можешь идти дальше молиться.
Я вскинул руки:
– Что это за штуковины?
– Циркуль и наугольник.
***
Циркуль и наугольник.
Циркуль и наугольник.
Циркуль и наугольник.
На пути в дортуар мне встретился Эд. Ломающимся выгласом я воскликнул:
– Благослови Господь тебя, приор Эдвард!
– Ты чего? – отшатнулся он.
– Нет, серьезно! Ты привел к нам этого строителя. Не могу поверить, Эд, спасибо, Эд, я всем теперь тебе обязан.
***
– Использовать заданную пропорцию – главное правило при постройке церквей малого размера, - Мило начал вводить меня в тонкости ремесла. – Где толщина стен должна соответствовать ширине внутреннего пространства в определенной пропорции. Понимаешь?
Я замотал головой.
Зодчий вывел меня во двор и попросил нарисовать на земле квадрат:
– Представь себе, что квадрат находится внутри церковного нефа, и прими его за единицу. А теперь обведи его кругом.
Мы по часовой стрелке обошли квадрат, рисуя плавную линию длинной палкой.
– Вот, – поднял указательный палец мастер. – Самый широкий участок круга вне квадрата определит толщину стен.
И провел от четырех точек прерывистые черты, обозначающие будущий силуэт здания.
Совсем иными глазами смотрел я теперь на наше аббатство. Здесь тоже хватало красоты: капители украшали фигурки людей и животных, изображения Пороков и Добродетелей, а на колоннах были вырезаны спирали, зигзаги и другие геометрические узоры. Но слишком уж все было основательно, глухо, тяжело. От этой прочности я задыхался.
Казаться легче остальных, но быть структурно прочнее, словно арка в Шартре – вот была главнейшая отныне цель.
Мило учит