Архив комиссара Каина

Митчелл Сэнди

— Если Рахиль справится с подобным напряжением, — сказал я, ощущая неожиданное сострадание к псайкеру. Конечно же, голос у нее был подобен скрежету ногтей по школьной доске и даже в удачный день шарики изрядно заходили за ролики, но не иметь возможности сбежать из своей головы, чтобы не слышать тот нечистый психический вопль, исторгаемый генокрадами, призывающими собратьев к месту кормления… Вряд ли это приятно. А уж быть вынужденной активно участвовать в поисках источника этого голоса… Это немалый груз для ее хрупкого сознания и кругленьких плечиков. — Я так полагаю, именно поэтому она вас сопровождала?

Эмберли кивнула.

— Привела нас прямиком в сердце гнезда, — ответила она и широко улыбнулась. — Они, должно быть, совершенно не ожидали гостей: на нашем пути почти не попалось охранников.

Вспомнив мою собственную отчаянную дуэль с патриархом гравалакского культа — цепной меч против когтей, которые вполне способны порвать броню «Гибельного клинка», — я печально покачал головой.

— Не думаю, что они полагали, будто им понадобится охрана, — сказал я так безразлично, как только

смог. — Насколько свидетельствует мой опыт, повелитель выводка вполне способен постоять за себя сам.

— Он не сдался без боя, — согласилась Эмберли, и в глазах ее на мгновение мелькнула тень, совершенно не вяжущаяся с легким тоном. — Но доспех помог, а остальные не позволили чистокровным вцепиться мне в спину, пока я его не прикончила.

Несмотря на беззаботный вид собеседницы, я не мог не представить себе, хотя бы отчасти, каким ужасом должна была быть наполнена эта ожесточенная схватка в темноте. Инквизитору и ее агентам повезло, что они вернулись живыми, и не было никакой гарантии, что в следующий раз им будет сопутствовать такая же удача. Конечно, если бы она не вернулась, если бы не прослушивала вокс-частоты юстикаров, если бы не услышала о том, что происходит на поверхности в тот момент, когда они уже возвращались с победой, мы с Юргеном были бы мертвы и все события на Периремунде приобрели бы совершенно другой оборот.

— Но Рахиль все еще чувствует тень, — сказал я, возвращаясь к словам псайкера. — Значит ли это…

— Да. — Эмберли резко кивнула. — Мы пресекли сигнал, но он уже был услышан. Возможно, мы выиграли для себя чуть больше времени на подготовку, но на пути к нам находится флот-улей, и мы не в силах остановить его.

Примечание редактора

Поскольку не все читатели этих записок знакомы с настоящим положением дел касаемо тиранидской угрозы, каковой она была в начале девятьсот тридцатых годов М41 (что, надо сказать, верно и в отношении самого Каина), следующий отрывок может оказаться полезен, в особенности для того, чтобы прояснить конкретную цель инвазии генокрадов, которая обычно предваряет собой нападения флота-улья.

Из произведения Артена Буррара «Отвратительный хитин: краткая история Тиранических войн», 095.М42:

Всю последнюю четверть М41 считалось, что угроза Империуму со стороны тиранидов была если не полностью устранена, то, во всяком случае, минимизирована. И правда, отдельные не связанные между собой ошметки, оставшиеся от флота-улья «Бегемот», еще продолжали появляться время от времени на восточных окраинах как напоминание о той, казалось необоримой, колеснице смерти, продвижение которой лишь ужасной ценой удалось остановить Ультрамаринам в отчаянной битве за Макрагге. Какими бы опасными ни были остатки «Бегемота», в целом объединенная мощь Флота, Астартес и Имперской Гвардии вполне способна была справиться с ними. Изредка тиранидам удавалось полностью захватить какой-либо мир, и каждый раз, когда это происходило, они увеличивали запас биомассы и сила их росла. Таким образом, преобладающая стратегическая доктрина, основанная на опыте противостояния «Бегемоту» в 745-м и действующая до ужасающего обнаружения в последние годы тысячелетия двух новых флотов, каждый из которых был на порядок больше и смертоноснее, чем их предшественник, заключалась в уничтожении любого следа дьявольских организмов, где бы они себя ни проявили.

Учитывая обширность Империума и непредставимые пространства между системами, которые составляют его, вряд ли можно назвать удивительным то, что подобные флоты-ошметки оказались трудноуловимыми. Впрочем, бдительные защитники благословенных владений Императора обладали одним значительным преимуществом, которое позволяло им в достаточной мере успешно предсказывать появление роев.

Здесь необходимо упомянуть о том, что одним из первых и наиболее шокирующих открытий, сделанных после разгрома флота «Бегемот», было обнаружение среди многообразия тиранидских организмов, встречавшихся защитникам Империума, такой формы, как генокрады. Коварная эта порода с тех пор стала широко известна: многие миры оказались наводнены их предательскими отпрысками, и лишь бдительность Священной Инквизиции, вырезающей подобные раковые опухоли из тела Империума с неустанным усердием — за что мы и должны вознести ей хвалу, [377] — защитила многие другие планеты от заражения.

Десятки лет механизм, позволяющий генокрадам достигать цели, оставался загадкой, до того момента, когда, анализируя инцидент на Ихаре IV — тот самый, что стал предвестником флота-улья «Кракен», — инквизитор Агмар доказал со всей очевидностью то, что прежде лишь предполагалось. Вероятно, когда выводок генокрадов успешно проникает на заселенный людьми мир (или, если уж на то пошло, запятнанный присутствием одной из менее разумных рас, таких как орки, тау или эльдары), он остается в тени, скрытно пополняя свои ряды и наращивая свое влияние до тех пор, пока не достигнет определенной пропорции в численности населения. Вслед за этим телепатическая связь выводка становится настолько сильна, что начинает излучать вовне, через варп, действуя в качестве маяка для роев.

На Ихаре IV по причине беспрецедентных масштабов заражения впервые этот зов был обнаружен астропатами по всему субсектору — настолько он был силен, — что подтвердило предположения некоторых инквизиторов Ордо Ксенос относительно механизма привлечения флотов. А некоторые даже заявляли о том, что использовали санкционированных псайкеров, чтобы успешно прервать зов и вычислить источник, и такие случаи были далеко не единичны [378] .

Сомневающиеся,

предлагавшие другие объяснения, были вынуждены признать неоспоримый факт: где бы культ генокрадов ни набирал достаточно силы, чтобы начать открытые выступления против имперских властей, там в течение каких-то месяцев обязательно должен был появиться флот-улей. Таким образом, и Муниториум, и Адмиралтейство взяли за правило жестко отслеживать подобные мятежи и выделять для защиты подобных миров в самые краткие сроки столько ресурсов, сколько можно было на текущий момент отвлечь с других фронтов.

Впрочем, должно помнить, что славный наш Империум огромен и не все миры, которые таким образом оказались под угрозой, имеют счастье быть вовремя избавленными от беды.

377

Как свидетельствует мой личный опыт, благодарность за наши усилия не входит в число обыденных явлений.

378

Как раз в этом месте менее гордая женщина испытала бы искушение добавить: «Я же вам говорила!»

Глава шестая

Как вы можете представить, мое возвращение на Хоарфелл было изрядно омрачено той информацией, которую мне предстояло переварить, и настроение мое вовсе не улучшило то, что, едва покинув здание Арбитрес, я оказался окружен толпой недоумков из пикт-передач и печатных листов, размахивающих перед моим лицом визуализаторами и выкрикивающими в мой адрес ошеломляюще идиотские вопросы. Я не имел ни малейшего понятия, как они вообще узнали о моем местонахождении, но тем не менее подозрения питал. Присутствие Эмберли на Периремунде должно было оставаться тайной, так что подлинный (по крайней мере, в глазах всех остальных) Герой Империума, который ошивался в это время неподалеку, просто обязан был обеспечить ей столь необходимое прикрытие. В любом случае мне удалось скрыть свое раздражение с легкостью, выработанной за время жизни в притворстве, и я выдал несколько банальных фраз о причинах моего визита (которые были не на первом месте среди заботивших меня вещей, хотя и с ними тоже предстояло разбираться, — поэтому Юрген по моему поручению передал необходимые бумаги кому-то в офисе Киша, а я рассудил так, что Найту будет занятие на то время, пока он валяется, выздоравливая).

— Можете ли вы как-то прокомментировать происшедшее сегодня нападение террористов на дороге из аэропорта? — выкрикнул кто-то, и я жестко улыбнулся, специально для пикт-репортеров.

— Любой, кто угрожает подданным Императора, в моем понимании, не что иное, как еретик, — изрек я, решив играть грубовато-откровенного солдата, что, как я знал, гражданские примут за чистую монету, и принял героическую позу, утвердив одну руку на рукояти цепного меча. — Для меня не имеет значения, насколько террористы, как им кажется, хорошо спрятались, они все равно будут обнаружены и дорого заплатят за предательство. Можете не сомневаться.

Все это была, как вы понимаете, всего лишь добротная демагогия, рассчитанная на толпу, подобные заявления я делал с того самого момента, как получил свой алый кушак, и потому никак не ожидал, что кто-то способен воспринять их всерьез. По крайней мере, не настолько, чтобы попытаться меня убить.

Но я забегаю вперед. Тогда же я выкинул свое короткое интервью из головы, посчитав еще одним досадным моментом и без того дурного дня. Ладно, неожиданное удовольствие снова увидеть Эмберли и перепробовать принадлежащую Кишу коллекцию хорошо выдержанного амасека делали этот день даже сносным. Особенно с учетом грядущего. Отбрехавшись от репортеров и выдав на-гора кучу успокоительных банальностей, я последовал за Юргеном к несколько менее шикарной машине, которую Киш отрядил, чтобы доставить нас обратно на аэродром. Аромат, исходящий от моего помощника, заставил толпу охотников за новостями расступиться столь же эффективно, как это сделала бы болтерная очередь, ничто более не мешало мне отправиться в безрадостное путешествие обратно, дабы воссоединиться со своим полком. Я имел веские основания подозревать, что этот час или около того будет временем покоя и тишины, чем мне вряд ли доведется насладиться в ближайшие месяцы.

— Генокрады, — склонив голову, проговорил Броклау и скривился так, словно только что откусил от пирожного из горькокорня, думая, что начинка у него — варенье из лепестков роз. По крайней мере, он не выдал: «Вы уверены?» — как сделали бы многие на его месте, но ведь он, как и Кастин, достаточно хорошо меня знал и понимал, что преувеличивать в таких делах я не стану (во всяком случае, они в это верили, по мне, так это одно и то же). — Полагаю, мы могли бы и догадаться.

— Теперь мы хотя бы знаем, с каким врагом имеем дело, — сказала Кастин, принимая чашку с танной, которую протягивал ей Юрген, пока мы разговаривали.

Мы собрались на совещание в ее кабинете, который выглядел уже совершенно обжитым благодаря инфопланшетам, в изобилии разбросанным по поверхности стола, а также стопке чашек из-под танны, которая опасно громоздилась на самом краю. Командный пункт под нами тоже приобрел более деловой вид: все ауспики, вокс-передатчики и когитаторы уже были подключены и работали, а вокруг них суетилось обычное количество личного состава. Технопровидцев не видно — это указывало на то, что они привели все свои устройства в действие настолько, насколько те вообще были способны функционировать, и отправились заниматься нашими военными машинами, что ввиду перспективы весьма утешительно. Последнее, чего хотелось бы, — во время внезапного нападения врага обнаружить, что половина огневой мощи, которой мы располагаем, вообще не при делах.