Архив пустоты
Шрифт:
– Николай, я зашла попрощаться. Мой отец и твой брат не оставили мне выбора.
– Постой. Давай обо всём по порядку.
– Огней забраковал Дина. Я ухожу из Наукограда. Ты можешь одолжить мне немного продуктов и чистых футболок?
Николай моргнул. Вспомнилось недавнее опасение – «если хватит ума…». Накликал.
– Я-то могу, – произнёс неуверенно, – но и то и другое у тебя быстро закончится.
– Ничего. Что-нибудь придумаю. Николай, или ты мне помогаешь, или я пошла!
– Помогаю. Там холодильник – выбирай, что хочешь. А я принесу футболки.
Леди Гамильтон метнулась на кухню. Николай покатил в комнату,
– Держи, – сказал он подруге через несколько минут, – здесь не только футболки, но ещё и рубашки, тебе должны подойти. И чемодан с терморегуляционным отсеком – для продуктов.
– Николай, ты чудо!
– И у меня для тебя ещё кое-что есть. Подарок. Как оказалось, прощальный.
Он протянул девушке прямоугольную коробочку. Марина повертела её в руках, открыла. Осторожно достала подарок друга – диадему, сделанную из слепка веточек кипариса, выложенных причудливым образом. Украшение было покрыто красным золотом, а в центре его сиял рубин.
Леди Гамильтон задохнулась от восхищения.
– Ух ты! Красота какая. Николай, это ты сам сделал? Для меня?
– Да. В свободное от проектирования время балуюсь гальваникой.
Вещь действительно была изумительна. А сколько он с ней провозился! И дело даже не в том, что кипарисовые ветки никак не хотели складываться в узор, который бы удовлетворил Николая и понравился бы Марине. Не-е-ет, это всё мелочи жизни. Главное – красные мушки, которые окружили леди Гамильтон, едва она надела диадему. Для Марины это всего лишь красивый спецэффект, а на самом деле – микрочипы, «глаза» крохотной 3D-камеры, спрятанной под рубином.
Если Ирвингу наплевать на собственную дочь, а Огней способен лишь на диктаторские запреты, значит, он, Николай, сделает всё сам. Проследит за Мариной во внешнем мире. Диадема смотрится изысканно, но при этом не слишком пафосно. Да и волосы поддерживать удобно. В общем, Николай рассчитывал, что Марина будет носить украшение довольно часто.
Леди Гамильтон подошла к зеркалу. Осмотрела себя со всех сторон. Радость на лице говорила о том, что план удался.
– Николай, у меня к тебе ещё одна просьба. Позвони моему отцу и отвлеки как-нибудь. Позови сюда, можешь обо мне поговорить, он с удовольствием поддержит разговор. Главное, чтобы домой не зашёл в ближайшие минут двадцать. Наверное, это прозвучит глупо, – она смущённо улыбнулась, – но теперь я просто обязана вернуться за своим красным платьем.
Николай потянулся за визифоном и пообещал, что в ближайшие полчаса Ирвинг её не побеспокоит. Марина едва не задушила его в объятьях, схватила чемодан и бросилась к выходу.
Корсан-старший хмыкнул и нажал кнопку вызова. Да, он поговорит с Ирвингом. Ему есть что сказать.
Огней с командой возвращался под купол. Сегодняшняя вылазка была последней – впереди несколько дней отдыха. Впереди эксперимент – очередная блажь Гамильтона. Опять будут перераспределять энергоресурсы, отключат автоматику купола, и хорошо, если только её. Может, всё и к лучшему. Некоторые любительницы прогулок дома посидят.
Опередив ловцов, в ворота зашли несколько наукоградцев, возвращавшихся домой. Пропустив их, к вагончику монорельса поспешила девушка
– Эй, леди Гамильтон! Далеко ли путь держим и надолго?
Марина смерила его взглядом и ничего не ответила, не остановилась даже. Эх, женщины…
– Послушай. – Он догнал девушку. – Знаю, что отговаривать тебя сегодня не выходить – гиблое дело…
– Вот и не отговаривай, – огрызнулась Марина.
Огней уставился на кипарисовую диадему с рубином. Ага, успел брат. Что ж, тогда всё не так уж безнадёжно.
– Не буду. Только попрошу тебя вернуться к утру. Все входы заблокируют неизвестно насколько – кто знает, что наш гений, к-хм, в смысле отец твой наворотит в этот раз.
Марина вздёрнула подбородок, процедила сквозь зубы:
– Если я вернусь, то только с Дином.
Огней покосился на диадему.
– Возвращайся, с кем хочешь. Главное – возвращайся.
В глазах темноволосой красотки мелькнуло удивление.
– Могу ли я расценивать эти слова как одобрение тобой кандидатуры Дина?
– Там видно будет.
– Договорились. Я вернусь.
И уцокала к вагончику. Огней смотрел ей вслед, пока двери не захлопнулись. Хотелось догнать, вернуть, утащить в Наукоград на руках… и напороться на поток ненависти и презрения. Женщины, что же вам нужно от жизни? Кто бы объяснил.
Не к месту вспомнилась вчерашняя сцена с Сэлой. Огней оделся и пошёл к двери, а она всё лежала на маленькой неудобной кровати и смотрела на него со спокойной улыбкой на губах. И молчала. А Огней внезапно понял, что ему очень хорошо и на душе легко, беззаботно – давно уже так не было. Вот только почему она молчит? С одной стороны, правильно, что не бежит за ним, не умоляет прийти ещё раз, с другой – могла бы хоть слово сказать.
И она сказала.
– Спасибо. За то, что был нежен. И чист.
И снова замолчала. Лишь смотрела на него во все глаза, словно он – чудо-юдо инопланетное.
Странная девка! А чего она ждала? Копа из «Мегакрута»? И что она вообще имела в виду? Нежен ещё так-сяк, а чист? Неужели намекала на то, что её в душ отправил, а сам – не пошёл? Ладно, бог с ней. За Марину душа болит.
В «Мегакруте» Дина не оказалось. И слава мирозданию! В «Быстрожрать», на удивление, тоже, как и в остальных трёх любимых Дином забегаловках. Марина вдруг поняла, что не знает его домашнего адреса. Они всё время встречались либо в гостинице возле станции, либо в барах. Марине казалось, что Дин стесняется приглашать её домой, потому никогда и не напрашивалась в гости. Считала, что ещё всё впереди, что у них много времени.
И никакие Шпак с Гвоздём не встретятся – то крутятся под ногами, того и гляди, споткнёшься, а то словно провалились все.
Она вышла на площадь, название которой так и не удосужилась узнать, села на скамейку под плакатом с рекламой мужского достоинства. Болели ноги и – что ещё хуже – от беготни по городу расшатался каблук. Того и гляди отвалится. Нет, она, конечно, любит ходить босиком, но не по усыпанному же мусором асфальту! Марина закрыла глаза. Навалилась усталость, зашумело в ушах. Представилось, что она мчится в вагоне в Наукоград вместе с Дином, а перед глазами мелькают склоны гор, сливаясь в одно зелёное полотно. И жужжит, жужжит монорельс под колёсами вагона.