Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России. Том III

Бутович Яков

Завод А.С. Голицыной был основан на составе завода Д.А. Энгельгардта. Для того времени это была своего рода квинтэссенция Бычков. И что же? Тип Бычка в этом заводе не удержался. После тридцатилетней работы у А.С. Голицыной были образцовые по себе и по типу кобылы, совершенно не напоминавшие бычковский тип. Их-то я и видел в свое время в Князевке. Лишь изредка в заводе у какой-либо старухи-матки неудовлетворительная спина изобличала ее происхождение от энгельгардтовских лошадей. Словом, так же как и Афанасьев, Голицына сумела видоизменить тип Бычков и матки ее завода почти избавились от фамильных недостатков этой линии.

В заводе А.И. Горшкова, где долгое время вся заводская работа была построена на Бойце и его сыне Лондоне, также совершенно

не чувствовался тип Бычка, а между тем Боец был сыном Солидного, внуком Сокола и правнуком Бычка. Начиная от масти это были вовсе не Бычки. Впрочем, кровь родоначальника ко времени моего посещения завода была очень далека и сильно разжижена другими кровями. Горшков рассказывал мне, что среди прежних его лошадей были бесспинные, но он с этим тщательно боролся, выбраковывая такие экземпляры. В этом заводе часто проскакивала рыжая масть или бурая – очевидно, в Сокола, то есть по первому Бычку.

В заводе графа Г.И. Рибопьера среди потомства Петушка тип Бычков был чрезвычайно силен. То же должен сказать и о потомстве Бритвы.

У Петрово-Соловово я застал еще в живых нескольких дочерей Петушка 2-го, видел его сына, который, несмотря на глубокую старость, ходил в разгонных. Видел я и внучек Петушка 2-го в этом заводе, их было много. Здесь бычковский тип задержался вполне, но, как правило, спины лошадей были удовлетворительны. Я думаю, что не преувеличу, если скажу, что все солововские кобылы имели хорошие спины, но при этом у кобыл, происходивших от Петушка 2-го, спины были всё же излишне длинны и к старости сильно опускались. Я это наблюдал и в других заводах.

В небольшом, но превосходном по составу заводе Н.В. Хрущова была сильна кровь Булатного, а стало быть, и Бычка. Кроме того, в некоторых матках текла кровь Петушка. Хрущовские кобылы имели собственный тип и были хороши по себе, их трудно было причислить к Бычкам. По той же крови (Булатная) Бычки были в заводе Щёкина и Стаховича. Хотя, как мы видели, сама Булатная была в типе Бычка (кроме масти), но среди ее потомков этот тип удерживался далеко не всегда. У лошадей Стаховича, например, спины опускались лишь в том случае, если происходил инбред на эту кровь (Ухват), но так как в этом заводе крови Бычка в матках почти не было, то случаи подобного инбридинга были редки. Сам Корешок (очевидно, по Говору) клал особый, полкановский, отпечаток на свое потомство, и борьба с ним Бычку была не под силу. Тип Бычков в самом Леске был нейтрализован сильным течением крови Лебедя 4-го и Полка на 3-го, а у детей Леска – кровями других линий. Поэтому щёкинские лошади не отражали бычковского типа. В заводе Щёкина в матках почти не было Бычковой крови.

В Дубровском заводе все было построено на Бычке. Я много раз видел этот завод. Дубровские лошади в целом – это типичные Бычки; отдельные экземпляры уклонялись от типа, но это не имело большого значения. Я любил дубровских лошадей, хотя часто у них были неудовлетворительные спины. Наблюдая этот завод много лет, я видел, как здесь, в силу наследственности, проскакивали все оттенки Бычков. Тут были и очень отметистые, и очень мелкие лошади, и с очень порочными спинами, и необыкновенно широкозадые, и точно повторявшие приметы своего родоначальника, и бурые, и рыжие, тех же рубашек, что Сокол и циммермановский Бычок. Но у всех у них были превосходные ноги. Хорошие это были лошади, и жаль, что их теперь так мало сохранилось в России.

Лошадей завода М.Я. Сухотина я видел преимущественно на бегах. Первые лошади этого завода, из числа тех, которых я знал (Бандит, Ведьма, Смерч и другие), были не только хороши, но и очень мне нравились. Некоторые из них имели мягкие спины и отражали Бычков вполне (Смерч), другие – меньше (Бандит), но в целом это были превосходные лошади. Когда же Всеволод Михайлович Сухотин возвел в культ Бычка и стал брать только производителей Бычковой крови, то он настолько фиксировал в приплодах наряду с положительными и отрицательные качества Бычков, что некоторые из лошадей его

завода, преимущественно дети Козыря, имели прямо-таки карикатурный вид: при мелком росте у них были отвратительные спины, короткие шеи и далеко не безупречные, какие-то семенящие хода.

Иногда на ипподроме, в городе или же на незначительном заводе, а раз даже в тележке мельника я видел лошадей, не имевших вовсе никакой известности, но так походивших на Бычков, что это было прямо-таки удивительно. Если представлялась возможность, я справлялся о происхождении такой лошади, и обычно она оказывалась крови Бычка. Вот почему я считаю, что Стахович был совершенно прав, когда в 1880-х годах написал: «Все особенности своих форм с упорной гнедой мастью… резвостью и силой Бычок передавал и своему отдаленному потомству, так что и теперь можно узнать по формам лошадей этой породы». Для 1880-х это было абсолютно верно, ибо тогда все эти лошади были ближе к своему родоначальнику, их родословные были менее разжижены другими кровями. За последующие 20 лет наросло не меньше двух новых поколений лошадей. Несмотря на это, мне все же попадались, и весьма часто, отдельные экземпляры, совершенно воспроизводившие тип Бычка. Существовали даже целые заводы, где этот тип был так силен и ярок, что, не заглядывая в заводские книги, можно было смело сказать: эта лошадь – Бычковой линии.

Перехожу к вопросу о типе Бычка. Я уже вскользь коснулся его, когда подвергал разбору описание форм Бычка, которое было сделано Стаховичем. Я категорически протестовал против утверждения этого автора, что под типом Бычка понимается нечто приближающееся к полукровному, с верховым уклоном. Я доказал, что это не так. Даже в своем, то есть рысистом, сорте Бычки много тяжелее других орловских рысаков. Будучи одновременно рысаками призовыми, они весьма тесно примыкают и к упряжным породам и линиям. В типе Бычков нет ничего восточного, то есть того элемента, который был так силен в орловском рысаке. В соответствии с этим и тип Бычка отошел от типа графских рысаков. Бычки, несмотря на несомненную примесь крови чистокровного Дедалюса, основателя этой линии, вполне рысаки и гораздо ближе к упряжным пользовательным лошадям, чем многие другие линии в орловской рысистой породе.

В заключение этой главы остается сказать несколько слов о характере и темпераменте Бычков. Они обладают превосходным характером: приятны в езде, непугливы, имеют хорошее сердце, превосходно выносят борьбу, очень сильны (все стайеры), в них нет излишней горячности и нервности, очень стойки. Характер для призового рысака имеет весьма большое значение, и отчасти успех Бычков на ипподроме я объясняю тем, что они имели возможность, благодаря превосходному характеру, выказать все свои способности. На это обратил внимание В.И. Коптев при описании выступления рыжего циммермановского Бычка: «Посмотрите: он въезжает на бег и идет мерною, гордою поступью своего славного отца: он как бы кланяется зрителям, кивая на обе стороны головой, – это также привычка его отца, бывшего любимцем московских жителей, которым очень нравилась эта любезность коня-победителя». Как красиво и талантливо умел Коптев рассказывать самые простые вещи и какую увлекательную форму он умел им придавать! Хотя здесь не сказано ни слова о характере Бычка и его сына, рыжего Бычка, но ум лошади и ее поведение перед бегом ясно и удачно обрисованы и верно схвачены. А ум лошади имеет самое большое влияние и на ее характер.

Князь Д.Д. Оболенский в тех воспоминаниях, которые я уже цитировал, приводит следующую фразу: «Бычок так привык к ипподрому, что, подходя шагом к пусканию, смотрел на колокольчик и, как только звонили, со всех ног бросался вперед». Этот рассказ относится уже к внуку основного Бычка. Если и можно усомниться в том, что Бычок смотрел на колокольчик, то не подлежит никакому сомнению, что этот жеребец так свыкся и освоился с обстановкой бега, что охотно и успешно выполнял всё, что от него требовали. А это указывает и на его понятливость, и на превосходный характер.