Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России. Том III

Бутович Яков

Я разделяю утверждение Стаховича, что мать Бычка была именно дочерью Рулета, но иду еще дальше и утверждаю, что бабка Бычка была действительно дочерью Кролика, равно как и известная по заводским книгам вся дальнейшая порода этой женской семьи. Подробно свой взгляд я разовью в конце этой главы, а теперь вернусь к сообщению Стаховича.

Приведенные Стаховичем данные представляют большой интерес. Как и всегда в работах этого автора, правда переплетается с анекдотическими подробностями, а иногда и с плодами его пылкой фантазии. Я хочу обратить внимание читателя на то, что действительно заслуживает внимания и служит к уяснению интересующего нас вопроса.

Стахович начинает свое повествование с заявления, что в 1823 году Шишкин пробует скрещивание полукровной кобылы с рысистым жеребцом и опыт удается вполне. Раз речь идет об опыте, то обязателен продуманный выбор скрещиваемых особей, известная обстановка опыта и пр. На самом деле это было не так. В 1823 году Шишкину не было надобности делать такой опыт, ибо прежде подобные скрещивания широко практиковались им в Хреновом, куда он поступил в конце 1811 года. Стахович приводит красивый и талантливо написанный рассказ о том, как случайно купил Шишкин мать Бычка, и купил-то как охотничью лошадь для сына. Таким

образом, опыта здесь никакого не было. Скорее всего, Шишкин, этот великий знаток лошади, своим метким глазом оценил выдающиеся качества бурой дочери Рулета, купил ее под охоту, но, убедившись в ее высоких качествах, затем случил с Молодым-Атласным. Достойно внимания, что, кроме Бычка, в заводе Шишкина от Домашней жеребят не осталось, и это дает повод думать, что Домашняя либо пала, либо же была продана. Шишкин не мог предугадать, что Бычок будет такой знаменитой лошадью. Если бы Домашняя предназначалась для опыта, как говорит Стахович, то она была бы случена не один раз и так скоро не выбыла бы из завода. Таким образом, в этой части рассказа Стахович себе противоречит. Но исключительно ценно его утверждение о том, что мать Бычка была дочерью Рулета. С тем, что бурая кобыла, дочь Рулета, была завода графини Орловой-Чесменской, я согласиться не могу. Эта кобыла была завода Вяхирева и пришла к нему в брюхе матери из завода графини Орловой-Чесменской. А вот ее мать действительно была завода Орловой. Здесь Стахович допустил ошибку, это ясно. Коптев писал, что Бычок – сын вяхиревской кобылы, а не хреновской. Подтверждение тому мы находим и у других авторов.

В красивом рассказе о покупке Шишкиным матери Бычка все мне кажется верным, взятым с натуры, за исключением утверждения, что мать Бычка родилась в заводе графини Орловой. Стахович был близок с Воейковым, автором этого рассказа, а Воейков был дружен с Шишкиным. Об этом неоднократно писал Стахович. И когда я однажды гостил у него в Пальне, Стахович на мой вопрос, как Шишкин мог выпустить из Хреновой таких великих кобыл, как Самка и Победа, улыбнувшись, ответил: «Шишкин искал Воейкова как жениха для своей дочери и уступил ему этих кобыл в надежде, что Воейков женится на ней». Это отчасти показывает, что Стахович близко знал отношения Воейкова с Шишкиным. О том, что Шишкин был очень дружен с Воейковым, мы знаем и из других источников. Существуют воспоминания артиллерийского генерала Ратча; в них он пишет о воейковской Лавровке и В.И. Шишкине и говорит, что Шишкин был другом Воейкова и подолгу у него гостил. Можно не сомневаться, что переданный Стаховичем рассказ Воейкова о том, как Шишкин купил мать Бычка, верен. Косвенное подтверждение тому же мы находим и в других источниках.

Последний абзац статьи Стаховича представляет наибольший интерес, но вызывает немало сомнений. Стахович утверждает, что Д.П. Голохвастов, представляя опись своего завода, изложил происхождение матери Бычка согласно аттестату, выданному сыном Шишкина, а В.И. Шишкин, якобы не зная об этом, в своей описи показал настоящую породу: мать – бурая кобыла от Рулета. Это я категорически отрицаю. Имя Домашней уже фигурирует в Лебедянском календаре за 1837 год, то есть за два года до издания «Подробных сведений…» и за несколько лет до продажи Бычка Голохвастову. В календаре прямо сказано, что Бычок – «от Атласного и Домашней», а не от кобылы, дочери Рулета. Это одно может служить доказательством, что рысистая Домашняя не выдумана целиком и полностью, что это имя не придумано потом, когда Бычок уже прославился.

Все утверждения, будто, составляя опись своего завода, Шишкин якобы не знал, что его сын приписал рысистое происхождение матери Бычка, не выдерживают никакой критики. Бычок родился в 1824 году, «Подробные сведения…» были изданы в 1839-м. Материал для книги собирался года два. Допустим, Шишкин представил свою опись в 1837 году, но и тогда получим следующее: Бычок в 1837-м был не только знаменитой лошадью, но и за год до этого куплен Голохвастовым за 36 000 рублей, баснословные по тем временам деньги. Иначе говоря, когда Шишкин составлял свою опись, Бычок уже был знаменит и Василий Иванович не мог отнестись без внимания к изложению его породы. Совсем другое дело, если бы опись Шишкина была составлена в конце 1820-х годов. Тогда Шишкин-отец мог бы не знать, какой аттестат проданной лошади выдал его сын. Но при указанных обстоятельствах это совершенно невероятно.

Мы видим, что в описи завода Шишкина только у одного жеребца – Бычка – даны приметы и рост, что не сделано для других жеребцов-производителей. Это показывает, как внимательно отнесся к Бычку Шишкин, а потому нельзя допустить даже мысли, что он не знал, каков был аттестат, выданный его сыном на Бычка. Совершенно невероятно, чтобы Алексей Шишкин не поинтересовался прочесть опись завода своего отца перед отправкой ее в печать в Санкт-Петербург. Он должен был просить отца согласовать породу Бычка с той породой, которую он указал в аттестате этой лошади при продаже ее Рогову. Я думаю, что так оно и было в действительности. Алексей Шишкин по просьбе Рогова написал в аттестате Бычка: «…мать – рысистая Домашняя от Кролика». Это было с его стороны неосторожно, но молодой человек в 1828 году, продавая четырехлетнего Бычка Рогову, не мог предугадать, что Бычок станет знаменит. Когда пришло время составлять опись завода, Шишкин-отец, зная об этом аттестате и в полном согласии с сыном, как человек более умный и осторожный, пишет по существу то же – «мать породы Кроликовой», но опускает слово «рысистая» и дает более осторожную редакцию: не «Домашняя от Кролика», а «породы Кроликовой». Иными словами, он приписывает происхождение Домашней к роду Кролика, но не пишет, что она его дочь. Я нахожу, что В.И. Шишкин превосходно вышел из затруднительного положения, ибо не сказал заведомой неправды и скрыл истину, которую сказать не мог, не поставив в неловкое положение своего сына. Думается, Стахович не прав, утверждая, что Шишкин не знал того, что написал о Домашней его сын, а сын не знал, что написал отец. Наоборот, порода матери Бычка изложена в описи завода В.И. Шишкина в полном согласии с тем, что было написано его сыном в аттестате. Не будь этого, мы, несомненно, в описи завода имели бы точное и вполне достоверное изложение породы кобылы Домашней, матери Бычка. Кроме того, Шишкин, фанатик породы, не желая, чтобы истинное происхождение Бычка было сокрыто от нас на веки вечные, дал ключ к разъяснению его происхождения. Этот ключ мы и попытаемся найти.

Теперь еще об одном утверждении Стаховича, будто бы Граевский

лично ему говорил о том, что в описи завода В.И. Шишкина матерью Бычка «была показана сперва бурая от Рулета и на его запросы Голохвастову Шишкин уведомил Граевского, что в его описи мать Бычка показана от Рулета по ошибке писца, а она породы Кроликовой». На это я должен возразить, что столь категорическое утверждение Стаховича ничем не подкреплено. Приводя это сообщение, Стахович на полустранице текста путается и противоречит сам себе. Сначала он говорит, что Граевский послал эстафету – не письмо или служебный пакет! – с запросом о породе матери Бычка. Здесь чувствуется натяжка, и я склонен с большой осторожностью отнестись к этой части рассказа Стаховича. Я, конечно, ни одной минуты не сомневаюсь в том, что мать Бычка была дочерью Рулета, но несколько сомневаюсь в том, что это было написано Шишкиным, прочтено затем Граевским и рассказано Стаховичу.

Я все же думаю, что В.И. Шишкин был слишком умным и осторожным человеком, чтобы так попасть впросак. Граевский в заводской книге 1854 года, когда страсти уже улеглись и Шишкин с Голохвастовым сошли в могилу, привел оба варианта происхождения Бычка – из описи Шишкина и из описи Голохвастова – и умолчал о третьем варианте. Если бы существовал третий вариант, о котором пишет Стахович, то Граевский не преминул бы и его привести, как делал это в аналогичных случаях. Граевский был не только фанатиком генеалогии, но именно он, по удачному выражению Лодыгина, заложил краеугольный камень в дело изучения породы орловского рысака. Не подлежит никакому сомнению, что к происхождению Бычка он отнесся не только с должным вниманием, но и с глубочайшим интересом.

Немало лиц писали о происхождении Бычка, и у всех при этом был том «Подробных сведений…» 1839 года, но никто, по-видимому, не обратил внимания на тот простой факт, что Бычок, не будучи производителем в заводе Шишкина, в описи его завода значится именно среди производителей. Почему и отчего? Зачем Шишкин поместил Бычка в отделе своих производителей, когда этот жеребец был продан в четырехлетнем возрасте и не покрыл в заводе ни одной кобылы? Я полагаю, что ответ на этот вопрос довольно прост. Помещая Бычка среди производителей своего завода, Шишкин мог ограничиться тем лаконическим изложением происхождения Бычка, какое он сделал, и это не бросалось особенно в глаза, ибо и порода некоторых других его производителей была изложена так же кратко, с указанием только имени матери, которую затем и надлежало найти в отделе заводских маток. Там происхождение кобыл было уже изложено весьма подробно, до самых отдаленных предков, даже с указанием их масти. После этого следовало обычное в заводских книгах перечисление приплода матки, годов холостения, кому продана и пр. Среди этих кобыл Домашней нет, ибо, помещая ее в этом отделе, Шишкин должен был бы привести все эти данные, а он их привести не хотел. Поместить же Домашнюю с таким лаконическим изложением происхождения, как это сделал Шишкин, было неудобно, потому что это привлекло бы сейчас же внимание коннозаводчиков и охотников. Мне кажется, что Шишкин все это учел, и очень удачно, ибо почти сто лет на это никто не обращал внимания. Предположение мое тем более вероятно, что Шишкин по своей прежней деятельности был конторщиком, затем сам приводил в порядок генеалогию всех хреновских лошадей, а потому был в высшей степени искушен в бумажных делах и всех казусах и тонкостях заводских книг. Не такой был человек Шишкин, как его рисует Стахович; это был далеко не простак, а умный, крепкий и себе на уме человек, вышедший из народа, прошедший хотя и тяжелую, но хорошую школу, и ничего-то он не делал зря и спроста! Поэтому я думаю, что неспроста попал Бычок в отдел заводских производителей шишкинского завода.

После всего сказанного вопрос о происхождении матери Бычка достаточно освещен, и я могу ограничиться указанием на то, что все последующие авторы, писавшие по этому вопросу, ничего нового не сказали. Ничего нового не дала и известная полемика М.Я. Сухотина и И.В. Прохорова, разгоревшаяся в конце 1880-х годов на страницах популярного журнала «Русский спорт». Оба знатока генеалогии были фанатическими поклонниками Бычка. Их спор интересен, но ничего нового и сколько-нибудь значительного в вопрос о происхождении матери Бычка он не внес, а потому я ограничусь лишь упоминанием о том, что подобная полемика имела место. Исключение в этом отношении составляет В.В. Недоброво, который дает новый вариант происхождения Домашней. Приведу данные из статьи этого автора, опубликованной на страницах журнала «Рысак и скакун» (1907): «…считаю долгом, пользуясь представившимся случаем, выяснить на основании имеющихся у меня фактических данных породу Бычка с материнской стороны. В “Подробных сведениях…” и прочих заводских книгах Бычок показывается рожденным в 1824 году от Молодого-Атласного и Домашней “породы Кроликовой” или “рысистой от Кролика”, без указания масти и места рождения. Ввиду несомненного интереса выяснения действительного происхождения кобылы, имя которой, благодаря Бычку, ее сыну, встречается в отдаленных, правда, поколениях у многих современных лошадей, я подробно, со ссылками на источники, поговорю о ней в непродолжительном времени. Теперь же, не вводя в настоящую, и без того сильно разросшуюся, статью подробности, не имеющие прямого отношения к Петушку якунинскому, скажу только, что она, так же как и Безымянка, о котором сказано выше, родилась у В.А. Недоброво в 1818 или 1819 году (последнее, я думаю, вернее) от Старого-Атласного и выводной английской кобылы, купленной сыном В.А. Недоброво, Павлом Васильевичем Недоброво, в 1814 году во Франции у английского поручика, который, сильно проигравши деду и другим офицерам Лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка (в котором служил в то время П.В. Недоброво), решил для отыгрыша реализовать на деньги свою лошадь, рыжую кобылу, и тут же предложил своим партнерам купить ее. Кобыла была куплена П.В. Недоброво и названа им, ввиду ее английского происхождения, Заморской. Она служила около трех лет в качестве охотничьей лошади и была так резва и неутомима, что на ней заганивали волков. Будучи покрыта Старым-Атласным в первый год по приводе его в Васильевку от В.И. Шишкина (Ст. – Атласный был куплен в 1817 году, но, к сожалению, я не могу установить, пришел ли он в Васильевку до или во время случного сезона названного года), она дала рыжую кобылку, названную Домашней, причем это имя было дано кобылке как синоним слов “своя”, “доморощенная”, как бы в противоположность ее “заморской” матери и отцу, недавно приведенному с чужого завода. О том, как попала Домашняя к В.И. Шишкину, где была в первый же год по приводе покрыта Мол. – Атласным, а равно и о дальнейшей судьбе ее матери скажу в другой раз».