Архив Шамбала
Шрифт:
19. 2011, январь. Расшифровка телефонного разговора между фигурантом «Очкаръ» и Суровикиным.
«Очкарь»: Это я.
Суровикин: Да, слушаю, что у вас?
О: Все в порядке.
С: Чем он занят?
О: Не знаю, еще не выходил.
С: Не выходил в двенадцать часов дня?
О: Да, ты не волнуйся, мы проверяли.
С: Как проверяли?
О: Боря, ты не выспался что ли? Нормально проверяли, позвонили по телефону. Один раз попросили Ларису, второй раз требовали бухгалтерию.
С: Ладно,
О: Вроде — нет. Но я чего звоню — ты контролируешь его телефоны? Кто кроме нас звонил?
С: (Со смехом.) Еще какие-то дебилы ошибались номером. (Серьезно.) Никто не звонил. Мобильник у него отключен. Я сейчас буду по городскому его проверять.
О: Зачем? Вспугнешь!
С: Не сходи с ума! Я ему каждый день по несколько раз звоню. Все, отбой.
20. Москва. Четверг
Проснулся Корсаков только к полудню. И хотя его несколько раз будили случайными звонками, спал всласть, неоправданно безмятежно, как младенец.
Встал он бодрым, плотно позавтракал. Или, нет, точнее, пообедал. Впрочем — непринципиально.
Посмотрел на часы: надо было провести дома еще не меньше трех часов. Включил ТВ, взял какую-то книгу — но сосредоточиться ни на чем не смог. Мысль сразу же соскальзывала на предстоящие дела.
Когда перед уходом Льгов давал указания, Корсакову порой вспоминалась армейская служба, где инструктажи бывали порой похожи на нудный пересказ приключенческого фильма. Понятно, что фильм-то хороший, динамичный, а вот описание его в дрему клонит!
Конечно, позднее им, салажатам, стало ясно, что точное соблюдение этих инструкций и есть главная гарантия безопасности — гарантия жизни!
Игорь недоумевал, как же Льгов смог проскользнуть мимо «следаков», все еще торчащих во дворе, но понял это только в начале четвертого, сам вышедши из квартиры. Он уже закрывал дверь, когда старуха, этажом выше, перегнувшись через перила, попросила:
— Игорек, передай своему дяде, что я всегда буду рада его видеть! И моя Стрелка — тоже!
«Игорек» само по себе уже пахло патологией. «Стрелка» же — злющая беспородная сучка, очередная «любовь» старухи — считала необходимым часть того, что каждая приличная собака предает земле, оставлять в подъезде. Поэтому все тихо ненавидели животное, а заодно и его хозяйку, которая тоже, кажется, предпочитала не говорить, а лаяться.
А тут — надо же! «Игорек»! Ну, Льгов, ну, іулеван старый, восхитился Корсаков, от неожиданности вспомнивший слово из лексикона аристократии:
— Передам всенепременнейше!
День начинался удачно. Теперь оставалось только выполнить все инструкции Льгова, тем более что на ближайшие пару часов они были несложны: мотаться по Москве, создавая впечатление активной деятельности.
Бесцельные перемещения, кстати говоря, совершенно не мешали думать, а думать имелось о чем.
Главное, еще утром Корсакова «убило» имя упомянутое Льговым: Баир Гомбоев. Буряты — это не русские. У них однофамильцы — непременно родственники. Тогда получается, что родственник Ойлун давно ищет те же самые родовые бумаги, а Игорю об этом ничего не сказали. Почему? Ведь можно было бы объединить
Вариантов ответа он насчитал несколько, и все — с интересными продолжениями.
Во-первых, некто Баир мог вести поиски совершенно самостоятельно, и если об этом не знает Ойлун, то, конечно, не знает и сам Азизов.
Во-вторых, и это ответвление от первого варианта, Баир Гомбоев обратился к мужу своей родственницы, не сказав ни слова ей. Тем более, тогда становится ясным, почему некоторые детали прошлого Ойлун Суровикин не сообщил боссу. Начальник службы безопасности играет с женой босса в одной команде против самого босса? Не исключено.
В-третьих, наоборот, Баир действует сообща с родственницей, вслепую используя Азизова, а может быть, и Суро-викина.
Корсаков вспомнил, как он и сам потерял голову из-за того, что вытворяла в постели Ойлун, и подумал, что Суровикин, кроме того, что — «безопасник» еще и мужик и сексуальным иммунитетом скорее всего не обладает.
Отдав много времени обдумыванию второго варианта, Корсаков решил эту тему до поры закрыть. Все варианты сейчас просчитать просто невозможно, а следовательно, и пути развития событий — тоже!
Топать по улицам надоело — скучно и прохладно — и Корсаков зашел в пиццерию, перекусил. Неспешно прихлебывая кофе, перешел к другой проблеме, которая его занимала сейчас — к «лагерному эксперименту» Росох-ватского, а точнее, к фамилии его помощника — Маслов.
Тот, конечно, вполне мог оказаться просто-напросто однофамильцем Глеба Маслова. Глеб помогал Корсакову в этом деле с самого начала, и тут определенность крайне важна, о чем сейчас можно было только мечтать.
Корсаков перебрал все, что произошло с ним за последние шесть дней, пытаясь вытянуть хоть какие-то намеки на ответ, но ничего, кроме странной встречи на питерском вокзале, на ум не приходило.
Конечно, убийство Гридаса связано с Масловым, но тогда и сам Корсаков, объективно говоря, оказывался как-то связанным с тем, что произошло. Однако Игорь не чувствовал никакой своей вины. Ну, не был он виноват — и все! А встреча Корсакова и Гридаса без Маслова не состоялась бы. Хотя если Маслов хотел убрать Гридаса, он бы сделал это раньше. Во всяком случае, не знакомил бы Гридаса с Корсаковым.
Бред какой-то…
Корсаков посмотрел на часы. Время.
Выйдя из кафе, Игорь пошел шагом деловым, но не торопливым. Он подавил в себе желание оглянуться, помня о двух машинах во дворе. Льгов просил вести себя естественно, даже безалаберно: ну, гуляет человек с похмелья, чего привязались?!
Подойдя к площади, которая обсуждалась со Льговым, он снова глянул на часы, улыбнулся и чертыхнулся: вот старик, все рассчитал, будто с рулеткой тут бегал! Посмотрел по сторонам — теперь уже можно — и увидел «фольксваген», притормозивший сразу за поворотом.
Ну, начали — почали поповы дочери! Двинулся, уходя влево от площади. (Тут движение одностороннее, надо пройти шагов тридцать.) Прошел. «Фольксваген» ехал метрах в семи сзади.
Корсаков подождал, когда от светофора хлынет поток машин, шлепнул себя по голове, изобразил досаду, резко повернулся и быстрым шагом направился обратно, к площади.