Архив Шерлока Холмса. Открытие Рафлза Хоу (сборник)
Шрифт:
– Так что же нам делать?
– Наберитесь терпения, мистер Беннет. Скоро все разъяснится. Если я не ошибаюсь, в ближайший вторник должен произойти кризис. Разумеется, в этот день мы снова приедем в Кэмфорд. При этом могу сказать, что дела обстоят очень и очень скверно, и, если мисс Пресбери может еще какое-то время побыть в Лондоне… – Это легко устроить.
– В таком случае, пусть остается там до тех пор, когда мы не убедимся, что опасность миновала. Вы же ничего не предпринимайте и не мешайте профессору заниматься его делами. Пока он спокоен, ничего
– Это он! – неожиданно перешел на взволнованный шепот Беннет. Сквозь ветви мы увидели высокую прямую фигуру профессора, который вышел из дома, остановился и оглянулся вокруг. Он стоял, чуть подавшись вперед и покачивая руками прямо перед собой. Голова его вертелась из стороны в сторону. Секретарь, махнув нам на прощание рукой, выскользнул из-за деревьев и присоединился к своему хозяину. Вместе они скрылись в доме, оживленно и даже возбужденно переговариваясь.
– Скорее всего, этот почтенный джентльмен догадался, что происходит, – сказал Холмс по дороге в гостиницу. – Насколько я успел заметить, это человек исключительно ясного и логичного ума. Несдержанный, это верно, но, согласитесь, на то у него есть причины: на него направляют детективов, и он подозревает, что это дело рук его же собственных домочадцев. Боюсь, нашему другу Беннету сейчас достанется на орехи.
По пути Холмс зашел на почту и отправил телеграмму. Ответ на нее пришел вечером. Холмс, взглянув на него, передал мне.
«Зашел на Коммершл-роуд, видел Дорака. Обходительный, престарелый чех. Держит большой универсальный магазин. Мерсер».
– Мерсера я знаю так же давно, как вас, – сказал Холмс. – Он выполняет мои мелкие поручения. Мне было важно что-то узнать о человеке, с которым наш профессор ведет тайную переписку. Национальность этого Дорака согласуется с поездкой профессора в Прагу.
– Слава Богу, хоть что-то с чем-то согласуется, – заметил я. – Пока у меня такое чувство, что мы имеет дело с длинной чередой необъяснимых событий, которые, похоже, совершенно не связаны между собой. Например, какое отношение может иметь озлобленный волкодав к визиту в Богемию, или то и другое к человеку, ползающему по ночам на четвереньках по коридору? А ваше внимание к датам – вообще для меня полнейшая загадка.
Холмс улыбнулся и потер руки. Надо заметить, что в это время мы сидели в своем номере в старой гостинице за бутылкой знаменитого марочного вина, о котором говорил Холмс.
– Что ж, давайте сперва разберемся с датами, – соединив перед собой кончики пальцев, сказал он таким тоном, словно обращался к аудитории. – Ежедневник этого смышленого молодого человека говорит о том, что первый приступ профессора произошел 2 июля, с того дня повторялся каждые девять дней и, если мне не изменяет память, с единственным исключением. Таким образом, последнее происшествие, в пятницу 3 сентября, вписывается в этот график, как и предпоследнее 26 августа. Речи о случайном совпадении быть не может.
С этим мне пришлось согласиться.
– Давайте теперь в качестве рабочей версии предположим, что каждые девять дней профессор
– Но собака, лицо в окне, человек на четвереньках?
– Ну-ну, по крайней мере, мы хоть что-то начали понимать. Я думаю, развития событий нам не стоит ожидать раньше вторника. Пока же остается только держать связь с нашим другом Беннетом и наслаждаться спокойствием этого очаровательного городка.
На следующий день к нам заглянул с последними новостями мистер Беннет. Как и подозревал Холмс, ему пришлось несладко. Профессор не обвинил его напрямую в том, что это он вызвал нас, но разговаривал с ним в крайне грубой, раздраженной манере и был явно очень недоволен. Однако утром он вел себя как ни в чем не бывало и как всегда прочитал прекрасную лекцию перед переполненной университетской аудиторией.
– Если бы не эти странные припадки, – заметил Беннет, – я бы сказал, что он находится просто в отменной форме. Я не помню, чтобы он когда-нибудь был таким энергичным и здоровым, как физически, так и умственно. Но это не он, это совсем не тот человек, которого мы знаем.
– Я думаю, вам нечего бояться. По меньшей мере, ближайшую неделю, – сказал на это Холмс. – У меня много дел, да и Ватсона ждут его пациенты. Давайте договоримся, что встретимся здесь же в это же время во вторник. И я очень удивлюсь, если к тому времени, когда мы с вами снова расстанемся, мы будем не в состоянии объяснить, что происходит, или даже положить конец вашим неприятностям.
А пока держите нас в курсе событий.
Несколько дней подряд я не видел своего друга, а в понедельник вечером получил от него короткое послание, в котором он просил меня на следующий день встретиться с ним в поезде. Из его рассказа по пути в Кэмфорд я понял, что никаких особых происшествий не произошло, в доме профессора царил мир, и сам он вел себя совершенно спокойно. То же самое мы услышали и от мистера Беннета, который вечером заглянул в наш номер в «Шахматной доске».
– Сегодня ему пришло письмо от его лондонского знакомого. Письмо и небольшой пакет. Оба помечены крестиком под маркой, поэтому я их не вскрывал. Больше ничего существенного.
– Этого и так достаточно, – мрачно произнес Холмс. – Итак, мистер Беннет, я думаю, сегодня ночью все решится. Если мои выводы верны, у нас появится возможность ускорить развитие дела. Для этого нам придется установить наблюдение за профессором, поэтому я хочу, чтобы вы сегодня ночью не спали и были начеку. Если услышите, что он идет мимо вашей двери, не останавливайте его, а идите за ним как можно осторожнее, так, чтобы он вас не заметил. Мы с доктором Ватсоном будем неподалеку. Между прочим, где находится ключ от той шкатулки, о которой вы рассказывали? – Он носит его у себя на цепочке для часов.