Архив Смагина
Шрифт:
Что началось, я знал. Но вот таинственный генерал выплыл неожиданно и не к месту. Дело в том, что главный герой повествования, его мотивации и формат действий на тот момент были мной бесспорно определены – это Иван, действовавший на свой страх и риск и по собственной инициативе. И тут вдруг какой-то генерал.
Я не являюсь биографом моего приятеля и не могу отслеживать и излагать во всех деталях его героическую судьбу, в том числе и его контакты с таинственными генералами. Таков был примерно смысл реплики, подаренной Ивану в ответ на его признание. И затем я добавил: или следует пояснить, что за таинственная личность
«Насчёт «элементов» ты здорово подметил, – сказал Иван. – С них генерал и начал…» Это уже было слишком. В моём повествовательном уравнении появилось уже два неизвестных, что вызывало лёгкую головную боль и вполне понятное раздражение. Стало ясно: если его не одёрнуть, он будет выстраивать рассказ в своей, понятной только ему, манере. И я потребовал изложить искомый материал по-солдатски: кто, где, когда и как!
Иван не обиделся и прислушался к моему небезосновательному требованию. Чётко доложил: «Генерал Корнеев Анатолий Викторович. В начале мая. Позвонил мне и предложил встретиться». И затем с вызовом спросил: «Теперь ясно?»
Что я мог ответить? Пришлось немного нагрубить, и в результате устами моего драгоценного приятеля нарисовалась следующая картина.
В первых числах мая – помню, помню, те денёчки многообещающие! – на мобильный Ивана позвонил человек, с которым он раскручивал изрядно нашумевшую историю с загородными автомобильными авариями. Мерцающая с определённой частотой световая полоса, образуемая рекламными плакатами с замысловатой иллюминацией, негативно влияла на психику водителя, он терял способность управлять машиной… Полного статуса Анатолия Корнеева Иван на тот момент не знал – начальник управления, и все. Почему бы нет, подумал Иван, и согласился на встречу. Тем более, что звонивший представился генералом со всеми должностными регалиями – и лицо официальное, и звание – не ефрейтор. Место встречи – какой-то фонд по защите чего-то крайне важного, вроде прав граждан, страдающих агорафобией, клаустрофобией и всеми прочими фобиями одновременно. Солидная проходная, охрана – вневедомственная, однако выправка подозрительно бравая.
Хитрый фонд – прикрытие, решил Иван. Ремонт, мебель – так себе, техника – солидная. Сотрудники по легенде – скромные чиновники и поклонники синекуры, но переигрывают: вместо белого лабораторного халата на большинстве из них значительно лучше бы смотрелся халат маскировочный, действия – быстрые, уверенные, коммуникативная реакция – отменная. И главное – при встречах в коридоре настолько чётко, по-военному уступают один другому дорогу, словно на стенах вместо портретов учёных вывешен расписанный крупными буквами табель о рангах, и всегда есть возможность подсмотреть, кто есть кто – не ошибёшься.
Генерал принял в довольно просторном и скромном кабинете на втором этаже, на двери висела пустая табличка (видимо, тоже для конспирации). Иван не стал делиться с генералом результатами своих наблюдений. И это хорошо: в этом случае, я полагаю, их беседа стопроцентно бы состояла из аналитических рассуждений моего друга. Я могу предположить: генерал – человек широких взглядов, но все же не настолько широких, чтобы, подобно мне, достаточно долго терпеть «поток сознания» моего бывающего порой чрезмерно эксцентричным приятеля.
И дело здесь не в прозорливости
Начал генерал, как я предполагаю, если не с конца, то с середины. Такой подход Ивану импонирует, так как сам часто ведёт себя в аналогичной манере.
– Ограблены три сейфа, мой уважаемый коллега, – начал генерал, расставив чашки с ароматным чаем. – Имеем три элемента, в гармоничное и понятное уравнение пока не складывающиеся. Старинной работы, надёжные.
– Старинной – значит, не электроника… – вставил Иван.
– Именно так, – кивнул генерал и почему-то при этом загадочно улыбнулся.
Иван немного растерялся и даже смутился: в такой компании ему ну никак не хотелось обсуждать историю с сейфом, принадлежавшим троллю. Корнеев не настаивал и даже не намекал. Иван успокоился, но улыбка его насторожила.
– Старинные, они когда-то были добротные и безопасные, а сейчас это хлам: любой кулибин повозится и откроет, – не удержался Иван.
Генерал доброжелательно пододвинул Ивану сахарницу и продолжил:
– Именно сейфы старого образца отличаются механической изощрённостью. И наши – из таких. Там ещё кодировка сложная, комбинаций – миллионы, а может, миллиарды, мы и считать не стали. С таким запирающим устройством даже теория вероятностей не хочет бороться – нет шансов. Все эти прослушивания, постукивания – это в кино. Об этом мы, кстати, ещё поговорим.
Иван не понял, о чём предстоит ещё поговорить – о прослушиваниях и постукиваниях или о кино. Уточнять не стал – в процессе прояснится. Но предположил:
– И злоумышленник выбрал из всех зол наибольшее – не стал прожигать, резать, взрывать… просто открыл?
– Именно так, – ответил генерал и, скорее всего, ещё раз удостоверился в целесообразности сотрудничества с Иваном.
– И много украли? – спросил Иван.
– Много, гораздо больше, чем можно представить, – ответил генерал.
–И все – непосильным трудом? – съязвил Иван.
– Для пользы дела будем считать, что так, – тяжело вздохнув, предложил Анатолий Викторович и добавил, не скрывая внутренней борьбы: – Предлагаю взять эту установку за основу, дабы не превратить наш поиск в потешную борьбу за справедливость. Есть вещи, обсуждать которые – занятие пустое и неблагодарное. Предлагаю по некоторым позициям просто верить мне на слово, а также не акцентировать внимание на очевидных для обеих сторон фактах.
– Предложение принято, – отчеканил Иван и тут же перешёл в лобовую: – А я вам зачем? Я не опер, не следователь, не юрист и даже не частный детектив. У меня нет опыта организации и проведения оперативно–розыскных мероприятий, у меня нет доступа к вашим картотекам, архивам… Это огромная работа – вряд ли я смогу чем-либо помочь. Специфика не та! Я привык иметь дело с деформированными хозяйственными структурами и заблуждающимися людьми. В нашем случае…