Архив

Шваб Виктория

— А Роланд здесь? — непринужденно спрашиваю я. Ее взгляд на мгновение вспыхивает, но затем она снова утыкается в свои фолианты.

— Девятое крыло, третий зал, пятая комната. Последний раз видела его там.

Я улыбаюсь и шагаю к дверям.

— Повторите, — приказывает Лиза.

Я закатываю глаза, но бубню, как попугай:

— Девять, три, пять.

— Не заблудитесь, — предупреждает она.

Я прохожу в Атриум и замедляю шаги. Стекло в потолке потемнело, будто на небо над ним опустилась ночь. Несмотря на это в Архиве светло, хотя не видно ни одной

лампы или люстры. Когда шагаешь по залам, словно погружаешься в бассейн с водой. Восхитительной, свежей, кристально чистой водой. Она придерживает тебя и омывает волнами. Это потрясающее ощущение. Дерево, камень, витражи и тишина. Я усилием воли заставляю себя опустить голову и уткнуться взглядом в пол. Повторяя как заклинание: девять-три-пять, — я выхожу из Атриума. Здесь легко впасть в блаженное оцепенение.

Сверху Архив, наверное, походит на лоскутное одеяло — с годами к нему добавляются все новые и новые отсеки. В одной части холла, который я прохожу, отделка из более светлой древесины, а таблички на ящиках поистерлись. Я подхожу к пятой комнате, и здесь уже все по-другому — мраморная отделка и низкие потолки. Здесь много разных мест, и неизменно только одно — всепоглощающая тишина.

Роланд стоит у открытого ящика спиной ко мне. Его ладонь лежит на плече какого-то человека.

Стоит мне переступить порог, и одним тихим, почти неразличимым движением он закрывает ящик и поворачивается ко мне. Я замечаю, что его глаза полны невыразимой грусти, но пролетает мгновение — и он снова становится самим собой.

— Мисс Бишоп.

— Добрый вечер, Роланд.

В центре комнаты стоят стол и пара стульев, но он даже не приглашает меня сесть, настолько погружен в свои мысли.

— Все в порядке? — спрашиваю я.

— В полном, — машинально отвечает он. — Что привело тебя сюда?

— Одна просьба.

Он сердито хмурит брови, и я тут же спохватываюсь:

— Не Бен. Честное слово.

Роланд оглядывается и выводит меня в другую комнату, где нет полок и ящиков.

— Излагай, — медленно говорит он.

— В моей комнате произошло нечто ужасное. Убийство.

Он изгибает бровь:

— Откуда ты узнала?

— Потому что я прочла.

— Мисс Бишоп, нельзя без особых на то оснований читать предметы. Мы обладаем этим даром не для того, чтобы…

— Знаю-знаю. Опасное любопытство. Не прикидывайся, что ты ему совершенно не подвержен.

Его губы изгибаются в легкой улыбке.

— Разве не существует какого-нибудь способа сделать… — Я показываю на полки неподалеку. Ряды тел, ряды жизней.

— Сделать что?

— Расследование? Найти жителей Коронадо. Ее, скорее всего, убили в марте. Где-то между 1951 и 1953 годами. Если мы найдем эту девушку в Архиве, мы можем прочесть ее и выяснить, кем была она и кем был тот, кто…

— Но зачем? В угоду твоему любопытству? Не для этого хранятся все эти данные…

— А для чего?! — взвиваюсь я. — Мы должны оберегать прошлое. А теперь кто-то пытается уничтожить его. В хрониках Коронадо отсутствуют целые годы. Причем именно те, когда убили эту девушку. А парень,

убивший ее, — скрылся. Он убежал. Мне нужно выяснить, что именно произошло. Мне нужно знать, ответил ли он по заслугам, и я не могу…

— Так вот в чем дело! — едва слышно произносит Роланд.

— Ты сейчас о чем?

— Дело не в том, чтобы раскрыть убийство. Это все из-за Бена.

Мне будто отвесили унизительную пощечину.

— Вовсе нет. Я…

— Не стоит меня недооценивать, мисс Бишоп. Послушай, ты замечательный Хранитель, но я понимаю, почему ты так не любишь оставлять имена в своем Архивном листе. Дело не в простом любопытстве, это связано с желанием закрыть старые счеты.

— Ну и пусть. Это не отменяет того, что в моей комнате произошло нечто ужасное и кто-то пытается это прикрыть.

— Людям свойственно совершать плохие дела, — тихо говорит Роланд.

— Пожалуйста. — Меня одолевает отчаяние. Я нервно сглатываю. — Дед всегда говорил, что Хранителям требуется всего три вещи: умение, везение и интуиция. У меня все они есть. И я буквально нутром ощущаю: что-то здесь не так.

Он слегка склоняет голову набок. Это хороший знак. Он готов пойти мне навстречу.

— Сделай одолжение, — прошу я. — Просто помоги выяснить, кем она была, а я узнаю, кем был он.

Он напряженно выпрямляется, но все же извлекает из кармана небольшой блокнот и делает в нем какие-то пометки.

— Посмотрим, что можно сделать.

Я улыбаюсь — не в полную силу, а осторожно, чтобы он не почувствовал себя побежденным — просто чтобы выразить благодарность.

— Большое спасибо, Роланд.

Он мученически вздыхает.

Я чувствую поскребывание в кармане и вытаскиваю Архивный листок. Мелани Аллен, 10.Я слегка поглаживаю цифру кончиком пальца. Ровесница Бена.

— Все нормально? — непринужденно спрашивает он.

— Просто ребенок. — Я убираю листок в карман, и собираюсь уйти, но мешкаю.

— Буду держать тебя в курсе, — говорит он, понимая причину моей задержки.

— Я у тебя в долгу.

— Как всегда, — говорит он уже мне в спину.

Я возвращаюсь в приемную, где Лиза перелистывает книги, сосредоточенно прищурившись.

— Так скоро уходите? — окликает она.

— Еще одно имя. — Она это знает. Ведь это она распределяет задания. — В Коронадо всегда найдутся дела.

— Старые здания…

— Я знаю.

— Мы перераспределяем и упорядочиваем движение Историй, так, как только можем, но вам стоит всегда быть наготове.

— Прекрасно.

— Я с уверенностью могу сказать, что здесь вы столкнетесь с более напряженным графиком, чем на старой территории. Может, вдвое или втрое. Не больше…

— Вдвое или втрое?

Лиза скрещивает пальцы.

— Мир неспроста предлагает нам новые испытания, не так ли, мисс Бишоп? — мягко говорит она. — Разве вы не хотите попасть в Отряд?

Ненавижу такую формулировку. Так все Библиотекари завуалированно дают понять: попробуй справиться с этим.

Она пристально смотрит на меня поверх очков, словно выжидая.