Архивы Дрездена: Маленькое одолжение. Продажная шкура

Батчер Джим

Мёрфи, хмурясь, вглядывалась в нарисованную мной нехитрую схему.

– Центр этой фигуры не покрывает всей площади здания.

– Нет, – согласился я. – Для полной уверенности, конечно, не помешало бы иметь на руках план дома, но мне кажется, что центр пентаграммы расположен футах в двадцати от парадного входа. Этим, возможно, объясняется тот факт, что обрушилась только его передняя часть.

– Получается, что взрыв произошел в этом твоем пятиугольнике? Магический тротил?

Я пожал плечами:

– Взрыв произошел в центре пентаграммы,

но не факт, что вызван именно ею. Я хочу сказать, это вполне могло оказаться более-менее традиционное взрывное устройство.

– Помещенное в центр огромной пентаграммы? – усомнилась Мёрфи.

– Возможно, – кивнул я. – Все зависит от того, для чего использовалась эта пентаграмма. А чтобы это понять, мне необходимо знать, где ее север. – Я очертил маленьким кружком верхний конец звезды. – Я имею в виду, откуда изначально исходил луч.

– Разве это имеет значение?

– Да, – ответил я. – Большинство рисуют звезду так, как это сделал я. Снизу слева до самой верхней точки в качестве первой линии. Так делается в случаях, когда тебе необходимо защитить что-то, оградить от воздействия извне или от сторонних сил.

– Значит, это могло использоваться как оберег? – спросила Мёрфи.

– Не исключено. Но пентаграмма может использоваться и для других целей – если рисовать звезду в ином порядке.

– Например, выстроить клетку для кого-то? – предположила Мёрфи.

– Именно. – Я встревоженно нахмурился. – Или отворить дверь для кого-то. Или для чего-то.

– Судя по твоему лицу, это может означать большую пакость.

– Я… – Не договорив, я покачал головой.

Мне даже думать не хотелось, какой ужас мог вырваться в наш мир с помощью пентаграммы такого калибра.

– Я думаю, если через эту пентаграмму проскользнуло что-нибудь, соответствующее ее размеру, в городе сгорит не один дом.

– Ох, – только и сказала Мёрфи.

– Послушай, пока я не знаю, для чего была предназначена эта пентаграмма. Все, что я говорю, это умозрительные предположения. И потом, тут есть еще одна странность.

– Какая?

– Я не обнаружил ни следа остаточной магии, а им полагалось бы сохраниться. Черт возьми, да при том количестве энергии, что здесь использовали, всему кварталу полагалось бы светиться. А он этого не делает.

Мёрфи медленно кивнула:

– Ты хочешь сказать, они стерли свои отпечатки.

Я поморщился:

– Вот именно, а я даже представления не имею, как это сделать. Адские погремушки, да мне и в голову не приходило, что такое вообще возможно.

Я молча отхлебнул остывшего кофе из чашки и попробовал убедить себя в том, что пробиравшая меня дрожь происходит единственно от холода. Потом протянул чашку Мёрфи – она отпила немного с другой стороны и вернула ее мне.

– Выходит, – сказала она, – у нас одни вопросы и никаких ответов. Зачем какому-то сверхъестественному налетчику из высшей лиги помещать пентаграмму в пустующем жилом здании? И вообще, зачем ему потребовалась эта пентаграмма?

– И

зачем потом было взрывать это здание? – Я нахмурился, потому что в голову мне пришел еще один, совершенно очевидный вопрос. – А почему именно этот дом? – Я повернулся к Мёрфи. – Кому он вообще принадлежит?

– Венчурной компании «Озеро Мичиган», – ответила Мёрфи. – Подразделению «Митигейшн лимитед», чьим генеральным директором является…

– Трижды черт, – выругался я. – Джентльмен Джонни Марконе.

Глава 5

Я попробовал соскрести немного крови с отражающих символов и использовать в поисковом заклинании, чтобы попытаться вычислить ее изначального обладателя, но у меня ничего не вышло. Или кровь слишком пересохла, или человек, которому она принадлежала, уже умер. У меня сложилось неприятное предчувствие, что тауматургическое заклятие не сработало вовсе не по причине зимнего холода, пересушившего кровь.

Впрочем, этого можно было ожидать. Дело, в котором так или иначе замешан Марконе, простым не бывает.

Джентльмен Джонни Марконе был непререкаемым повелителем преступного мира Чикаго. Хотя материалов на него у полиции более чем достаточно, бастионы бумаг, обороняемые легионами юристов, до сих пор оставались неприступными, и положению его, равно как и растущим доходам, ничего не угрожало. Возможно, тем, кто пытался подкопаться под него, стоило бы проявить больше настойчивости, но бесстрастные факты свидетельствовали: методы управления Марконе оставались наиболее приемлемой альтернативой по сравнению с большинством других возможных вариантов. Он придерживался относительно цивилизованных принципов, пресекая насилие в отношении как обычных граждан, так и представителей закона. Бизнес его не становился от этого менее грязным, но ведь могло быть и гораздо хуже, и городские власти хорошо это понимали.

Конечно, городские власти не знали, что на самом деле все обстояло гораздо хуже. Марконе начал укреплять свое положение еще и с помощью сверхъестественных сил, подписав Неписаный закон в качестве свободно ассоциированного члена. В глазах правителей сверхъестественного мира он представлял собой нечто вроде небольшого нейтрального государства, силы, с которой стоило считаться, и я мало сомневался в том, что он и эту, новую власть использует в тех же целях, что и все остальное: для расширения своей преступной империи.

Все это стало возможным не без участия Гарри Дрездена. Мне, вероятно, могло бы служить некоторым оправданием только то, что из всех имевшихся у меня на тот момент альтернатив эта была наименее угрожающей.

Я оторвал взгляд от круга, нарисованного мною мелом на асфальте под навесом в переулке, и покачал головой.

– Извини. Ничего не выходит. Может, кровь слишком сухая. Или донор мертв.

Мёрфи кивнула:

– Значит, поищу по моргам.

Я стер мел рукой, разрушив круг, и поднялся с коленей.