Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
— И мы умываем руки? Расходимся в разные стороны?
— Совершенно верно.
Я опустил взгляд на свою окровавленную руку и нахмурился.
— Не уверен, Мэб, что наши с вами понятия свободы совпадают.
— На вашем месте я бы не колебалась, чародей. Свобода меня восхищает. Всякий, у кого ее нету, желает ее.
Я сделал глубокий вдох и постарался совладать с сердцебиением. Я не мог позволить, чтобы моя злость или мой страх думали за меня. Мои инстинкты буквально визжали, требуя, чтобы я снова схватил пистолет и разрядил в нее
Мэб явно не кривила душой, делая мне это предложение. Я ощущал это столь явно, что места для сомнений просто не оставалось. Она освободит меня, если я выполню условия сделки. Конечно, цена может оказаться слишком высокой. Собственно, до цены мы еще не добрались. И обыкновенно, одна сделка с фэйре влечет за собой другую, завлекающую тебя все глубже и глубже. Точь-в-точь как кредитные компании или те типы, что спонсируют студентов. Одним словом, готовься к худшему.
Я ощущал на себе взгляд Мэб. Так кот Сильвестр в мультике смотрит на птичку Твити. Эта мысль слегка ободрила меня: в конце концов, в конце каждой серии Твити надирает Сильвестру задницу.
— О'кей, — сказал я. — Я слушаю.
— Три поручения, — мурлыкнула Мэб, для выразительности подняв в воздух три пальца. — Время от времени я буду обращаться к вам с просьбой. Стоит вам выполнить три из них, и ваши обязанности по отношению ко мне исчерпаны.
В комнате воцарилась напряженная тишина. Я зажмурился.
— Что? И все?
Мэб кивнула.
— Три любых поручения? На мой выбор?
Мэб кивнула.
— Только всего? Я хочу сказать, послушать вас, так мне достаточно трижды передать вам за столом солонку, и мы в расчете?
Ее глаза, зеленые с голубым как арктический ледник, смотрели на меня, не моргая.
— Вы принимаете эти условия?
Я задумчиво потеребил пальцем губу, пытаясь переварить это в голове. Пока что условия сделки были предельно просты. Впрочем, все еще могло запутаться. Мэб предлагала мне сверток, соблазнительный как сласти в Хэллоуин.
Из чего следовало, что я буду последним кретином, если не проверю ее на наличие безопасных лезвий и цианистого калия.
— И я сам решаю, какие поручения принимать, а какие нет?
— Даже так.
— И если я отказываюсь, с вашей стороны не последует никаких санкций или наказаний.
Она склонила голову набок и медленно мигнула.
— Принимается. Вы, не я, выбираете, какие из моих поручений выполнять.
Что ж, по крайней мере, одну ловушку я нащупал.
— И никаких новых перепродаж моего заклада. Или каких угодно действий со стороны ваших лакеев. Это останется между нами двумя.
Она рассмеялась, и звук этот прозвучал так же весело, ясно и красиво, как колокольный звон — если бы кто-нибудь прижал еще резонирующий колокол к моим зубам.
— Как в случае с вашей крестной. Обманете меня дважды — и поделом мне, так, чародей? Принимается.
Я облизнул
— Ну, чародей? — спросила Мэб. — Мы договорились?
Я позволил себе секунду пожалеть о том, что я так устал. И что мне так больно. События этого дня и надвигающееся заседание Совета явно не способствовали тому, чтобы моя голова была готова к переговорам на высшем уровне. Впрочем, одно я знал наверняка: если я не освобожусь из-под власти Мэб, я умру или хуже, чем умру, и очень скоро. Лучше действовать и ошибаться, чем бездействовать и ждать, пока тебя раздавят.
— Ладно, — сказал я. — Договорились.
Стоило мне произнести эти слова, как по спине моей пробежал легкий холодок, а раненая рука отозвалась резкой болью.
Мэб закрыла глаза, изогнула эти свои темные губы в кошачьей улыбке и наклонила голову.
— Отлично. Да.
Помните выражение морды Уайла И. Койота из мультика, когда тот на всех парах прыгает вперед с края скалы и только тогда понимает, что сделал? Он еще не смотрит вниз, но пробует под собой сначала одной лапой, потом другой, и только потом устремляется вниз.
Должно быть, вид у меня был примерно такой же. Во всяком случае, ощущал я себя именно таким образом. Впрочем, делать было уже нечего. Возможно, если бы я не остановился пощупать землю под собой, я так и летел бы вперед на всех парах. Я отвернулся от Мэб и попробовал заняться раненой рукой. Рана продолжала болеть, а дезинфекция только добавила к этому новых острых ощущений. Правда, без швов, решил я, можно обойтись. Слабое, но все-таки утешение.
Что-то хлопнуло по крышке моего стола. Конверт из коричневой крафт-бумаги. Я поднял взгляд. Мэб натягивала на руки перчатки.
— Что это? — спросил я.
— Мое поручение, — ответила она. — В конверт вложены обстоятельства смерти одного человека. Я хочу, чтобы вы очистили меня от подозрений, найдя убийцу и вернув то, что он похитил.
Я открыл конверт. Внутри лежала глянцевая, черно-белая, восемь на десять фотография трупа. Пожилой мужчина лежал у подножия лестницы; шея его вывернулась под неестественным углом по отношению к плечам. Волосы у него были седые, клочковатые, пиджак — твидовый. К фотографии прилагалась заметка из «Чикаго Трибьюн» под заголовком: «СМЕРТЬ ХУДОЖНИКА В РЕЗУЛЬТАТЕ НЕСЧАСТНОГО СЛУЧАЯ».
— Рональд Ройель, — произнес я, пробежав заметку глазами. — Я о нем слышал. Кажется, у него была студия в Бактауне.
Мэб кивнула.
— Он известен как провидец американской культуры. Правда, полагаю, они несколько вольно обращались с этим определением.
— Создатель воображаемого мира, так здесь написано. Подозреваю, что теперь, когда он умер, о нем будут писать только хорошее, — я дочитал заметку. — Полиция охарактеризовала это как несчастный случай.
— Это не так, — возразила Мэб.