Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
— Боюсь, я вас не совсем понимаю.
Она чуть сдвинула свои светлые брови.
— Наши Рыцари обладают значительной силой. Это нелегкое бремя, которое по плечу лишь свободным смертным. Эта сила, так называемая «мантия» является решающим элементом баланса сил между нашими Дворами.
— Если не считать того, что ваша исчезла.
— Вот именно.
— Что заметно ослабляет Летних.
— Да.
Я кивнул.
— Тогда какого черта вы затеваете нападение?
— Времена года сменяют друг друга, — сказала Аврора. — Через два дня летнее солнцестояние. Пик нашей силы.
Она не сказала больше ничего, предложив мне
— Вы считаете, это Зимние убрали вашего Рыцаря, — сказал я. — И что если вы упустите момент, вы будете с каждым днем слабеть все сильнее, тогда как Зимние — лишь набирать силу. Верно?
— Абсолютно. Если у нас и есть шанс на победу, мы должны нанести удар, находясь на пике своей мощи. Это единственный момент, когда наш Двор почти равен по силе с Зимними. Иначе время года сменится, и тогда, в зимнее солнцестояние уже Мэб и ее орда навалятся на нас. И уж в таком случае они нас точно уничтожат, а вместе с нами и равновесие вашего, смертного мира, — взгляд ее зеленых глаз снова оторвался от ее рук и уперся мне в лицо. — Зима, мистер Дрезден. Бесконечная Зима. Боюсь, этот мир будет для вас, смертных, не слишком благоприятным.
Я тряхнул головой.
— Тогда чего Зимние спешат? Я хочу сказать, стоит им выждать пару дней, и все карты окажутся у них в руках? Зачем им оставлять вам пространство для маневра?
— Я даже не пытаюсь понять логику Зимних, — вздохнула Аврора. — Я знаю одно: им нельзя позволить уничтожить нас. Ради вас же.
— Блин, как все хором пекутся о моих интересах.
— Прошу вас, чародей. Обещайте мне, что вы сделаете все, что в ваших силах, чтобы помешать им.
— Свой лимит обещаний я исчерпал, — я встал и шагнул в сторону тропы, ведущей к лифту, хотя часть меня отчаянно хотела остаться в тепле и покое, которые предлагала мне Аврора. Потом остановился и зажмурился, собираясь с силами. — Но я вот что скажу. Я собираюсь отыскать убийцу и распутать это дело, и я намерен сделать это до Летнего Солнцестояния.
Я не стал добавлять: «Потому что, если я этого не сделаю, меня можно считать покойником».
Что смысла озвучивать то, что ясно и так?
Глава восемнадцатая
Я убрался из «Ротшильда» к чертовой матери и нашел телефон-автомат. Мёрфи сняла трубку после первого же гудка.
— Дрезден?
— Угу.
— Ну, наконец-то. Все в порядке?
— Мне нужно с тобой поговорить.
Последовала секундная пауза, потом ее голос смягчился.
— Где?
Я потер лоб рукой, пытаясь заставить свой мозг хоть немного работать. Мысли в голове шевелились вяло и как-то не слишком хотели выстраиваться в нужном порядке.
— Балда. Где-нибудь на людях, но так, чтобы было не слишком шумно, чтобы слышать друг друга.
— В Чикаго? В это время суток?
— Угу.
— Ладно, — сказала Мёрфи. — Кажется, знаю я такое место, — она назвала мне адрес, мы договорились встретиться через двадцать минут, и я повесил трубку.
Заруливая на стоянку, я заметил, что вряд ли в стенах «Уолл-Марта» часто обсуждались мистические убийства, хищения магической силы и вопросы сохранения сверхъестественного баланса. Впрочем, как знать. Блин, насколько я помню, люди-кроты обсуждали свои планы мирового господства с разумными медузами, выходцами с планеты Икс, а также с бестелесными мозгами из созвездия Клаатуу, именно в примерочных кабинках.
Нельзя сказать, чтобы «Уолл-Март» после полуночи был забит толпами народа, но и стоянка оказалась не такой пустой, как в это же время, скажем, у «Ригливилля». Супермаркет работал круглые сутки, а в городе вроде Чикаго всегда найдется народ, делающий покупки ночью. Мне пришлось оставить машину за полряда от входа и идти в магазин по свежему воздуху. Впрочем, внутри оказалось еще холоднее: наверное, притормаживать мощные кондиционеры на несколько ночных часов не имело экономического смысла.
Секьюрити у входа сонно кивнул мне и предложил взять тележку. Я вежливо отказался, вошел в зал, и тут же меня догнала Мёрфи. Сегодня она нарядилась в спортивную куртку, джинсы и пару туфель; волосы она убрала под черную бейсбольную кепку без эмблемы. Она шагала, сунув руки в карманы, с надменным видом, которого редко ожидаешь от кого-либо такого роста. Мы молча миновали ряд запертых на ночь магазинчиков и устроились в небольшом кафе рядом с отделом деликатесов.
Мёрфи выбрала себе место, с которого она могла бы наблюдать за входом, а я сел напротив, чтобы видеть, что происходит у нее за спиной. Мёрфи, благослови Бог ее доброе сердце, заказала нам по чашке кофе. Я насыпал в свою побольше сахару и сухих сливок, размешал и отпил глоток, ошпарив язык.
— Паршиво выглядишь, — заметила Мёрфи.
Я кивнул.
— Ты об этом хотел поговорить?
К своему собственному удивлению, я кивнул. Я отодвинул чашку.
— Я в ярости, Мёрф, — заявил я без всяких преамбул. — Я не могу рассуждать здраво, настолько взбешен.
— Почему?
— Потому, что все меня имеют, вот почему. Что бы я ни делал, мне засаживают по самое по это.
На лбу ее появилась вертикальная складка.
— Что ты имеешь в виду?
— Эту чертову работу, — буркнул я. — Расследование смерти Ройеля. Столько сопротивления… не знаю, смогу ли я одолеть его. И если я не справлюсь с этим до завтрашнего вечера, все вообще может обернуться адом кромешным.
— Что, клиент не склонен оказывать помощь?
Я горько усмехнулся.
— Черт, насколько я понял пока, моя клиентка сделала все от нее зависящее, чтобы угробить меня. Причем не самым приятным образом.
— Значит, ты ей не доверяешь.
— Не настолько, чтобы послать ее к чертовой матери. И еще те, кто, по идее, должен со мной сотрудничать, валяют дурака, — я покачал головой. — Я ощущаю себя тем парнем, которого засовывают в ящик к факиру. Ну, чтобы утыкать шпагами. Только на этот раз это не фокус, и шпаги настоящие, и в любую секунду могут проткнуть меня насквозь. Плохие парни стараются вовсю, чтобы нейтрализовать меня или отдрючить. Хорошие парни считают меня шизанутым, готовым вот-вот пойти вразнос, и вытянуть ответ из них каждый раз — отдельная история.
— Ты считаешь, тебе грозит опасность?
— Я не считаю, — сказал я. — Я это знаю. И еще какая, — я помолчал и отхлебнул кофе.
— Ну, — спросила Мёрфи, — и зачем ты хотел меня видеть?
— Затем, что люди, которым полагалось бы меня поддерживать, готовы бросить меня на растерзание волкам. И потому, что единственный человек, который помогает мне по-настоящему, еще настолько зелен, что без няньки ему каюк, — я поставил пустую чашку на стол. — И потому, что когда я спрашиваю себя, кому я могу доверять, список получается чертовски коротким. Тебе.