Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
— Остановите их, — сказал я. — Вы двое сильнее Мэб и Титании. Заставьте их заткнуться и прислушаться к вам.
— Не так все просто, — заметила Зима.
Лето кивнула.
— Мы обладаем властью, но в определенных рамках. Мы не можем вмешиваться в дела Королев или Леди. Даже в такой отчаянной ситуации.
— А что вы вообще можете сделать?
— Я? — переспросила Лето. — Ничего.
Я нахмурился и перевел взгляд с нее на Мать Зиму.
Дряхлая, сморщенная рука поднялась и
— Подойди, парень.
Я хотел было отказаться, но ноги сами, без моего позволения, шагнули к ней, и я опустился на колени у ее кресла. Даже отсюда я не мог разглядеть ее. Все ее тело включая ноги было покрыто несколькими слоями темной материи. На коленях у нее лежали пара вязальных спиц и бесхитростный прямоугольник шерстяной ткани, из которого тянулись толстые нити грубо спряденной, неокрашенной шерсти. Мать Зима пошарила рукой, нашла ржавые ножницы, отрезала нити и протянула мне вязанье.
Я взял его — снова механически, почти не сознавая, что делаю. Ткань была мягкой, холодной словно из холодильника, и покалывала пальцы скрытой в ней слабо уловимой, но опасной энергией.
— Концы не завязаны, — негромко заметил я.
— И не нужно, — сказала Зима. — Это Расклятье.
— Что?
— Отмена всему, парень. Я отменяю все. Разрушаю. Вот я кто на деле. В этих нитях заключается сила, способная отменить действие любого заклятья. Просто приложи ткань к тому, что нужно отменить. Распусти нити, и все так и будет.
Мгновение я смотрел на клочок ткани.
— Любое заклятие? — тихо переспросил я. — Любое преобразование?
— Любое.
У меня задрожали руки.
— Вы хотите сказать… Я могу использовать это, чтобы справиться с тем, что сделали с Сьюзен вампиры? Просто взять и отменить? Снова сделать ее смертной?
— Можешь, Эмиссар, — в голосе Матери Зимы зазвучало какое-то сухое, холодное любопытство.
Я сглотнул слюну и встал, комкая в руке ткань. Осторожно, чтобы не распустить ненароком, я сунул ее в карман.
— Это что, подарок?
— Нет, — прошептала Зима. — Но необходимость.
— И что мне положено с этим делать?
Мать Лето покачала головой.
— Это твое теперь, тебе и решать. Мы и так исчерпали все свои возможности реагировать на происходящее. Остальное в твоих руках.
— И поспеши, — прошептала Зима.
Мать Лето согласно кивнула.
— Времени не осталось. Будь скор и мудр, смертное дитя. Ступай с нашим благословением.
Зима зябко убрала свои хрупкие руки в рукава халата.
— Не подведи, парень.
— Блин-тарарам, вот только давления не надо, — буркнул я себе под нос. Я коротко поклонился обеим по очереди и повернулся к двери. Уже переступая через порог, я
— Да, кстати. Простите, если мы подпалили немного вашего единорога по дороге сюда.
Я оглянулся и увидел, что Мать Лето выгнула бровь. Чепец Зимы тоже пошевелился, и я увидел желтые зубы.
— Какого единорога? — послышался ее шепот.
Дверь закрылась — снова сама собой. Мгновение я тупо смотрел на деревянную поверхность.
— Чертовы гребаные фэйерские штучки, — буркнул я наконец, повернулся и двинулся обратно тем же путем, которым пришел сюда. Расклятье холодило бедро сквозь ткань кармана и угрожало здорово заморозить меня, если останется там слишком долго.
Мысль о Расклятье заставила меня ускорить шаг; возбуждение клокотало во мне. Если то, что сказали мне Матери, правда, я смогу использовать эту штуку, чтобы помочь Сьюзен — чем не божественное вмешательство. Все, что мне необходимо было сделать — это завершить это дело, а потом никто не мешал бы мне найти ее.
Ну, конечно, мрачно подумал я, завершение этого дела, весьма вероятно, угробит меня. Матери помогли мне сообразить многое, а также снабдили полезной магической штуковиной, но, черт возьми, не подкинули ни одной завалящей мысли, как все это разгребать — и, как дошло до меня только что, никто из них ведь не сказал ясно и недвусмысленно: «Это сделала Аврора». Я знал, что они говорили мне правду, и их заявления привели меня к такому заключению — но что из этого диктовалось этим загадочным запретом на прямое вмешательство, а что — очередными фэйерскими штучками?
— Будь скор, — прохрипел я, стараясь подражать голосу Зимы. — Мы исчерпали свои возможности, — буркнул я, изображая Лето. Я ускорил шаг и нахмурился, пытаясь понять, что означали последние слова Зимы. Она произнесла их почти ехидно, словно это давало ей то, чего она иначе не смогла бы.
Какого единорога?
Я обмозговал этот вопрос. Если это, действительно, было сказано всерьез, а не так, вскользь, это должно было что-то означать.
Я нахмурился еще сильнее. Это означало, что маленькую хибару никто не охранял. А если охранял, то не тот, кого поставила на этот пост Мать Зима.
Тогда кто же?
Ответ оглушил меня подобно хорошему удару подвздох — во всяком случае, ощущение тошноты от этого было вполне сопоставимо с последствиями удара. Я остановился и попытался открыть Зрение.
Я не успел этого сделать. Из-за завесы вынырнул Грум; рядом с ним стояла Элейн. Он застал меня врасплох. Огр обрушил свой кулак-кувалду мне в лицо. В глазах вспыхнуло, я почувствовал, что падаю, а потом ощутил щекой прохладную землю.
Потом легкий запах духов Элейн.
Потом все скрыла чернота.