Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
— Гарри Дрезден, — ответила Молли. — Гарри, это Сандра Марлинг. Секретарь оргкомитета.
— Вы тоже увлекаетесь ужастиками? — спросила Сандра Марлинг.
— Последнее время моя жизнь — сплошной ужастик.
— Ну, тогда вы найдете здесь, чем развлечься, — заверила она меня. — Мы крутим фильмы в нескольких залах одновременно и еще в кинотеатре, у нас работают буфеты, завтра обещаны автографы. Ну и конечно, сегодня тоже у нас несколько мероприятий… на конкурс костюмов всегда стоит посмотреть.
— Звучит обещающе, — заметил я, стараясь изобразить максимум
— Сэнди, — вмешалась Молли. — Мне хотелось бы дать Гарри служебный пропуск как у меня, быстрее.
Сандра кивнула.
— Да, Розана искала тебя пару минут назад. Ты с ней еще не говорила?
— С середины дня — ни разу, — спохватилась Молли. — Ты не напомнила ей, чтобы она витамины приняла?
— Не дергайся, детка. Напомнила, напомнила.
Молли облегченно перевела дух.
— Спасибо.
Тем временем Сандра дала мне заполнить анкету, с которой я справился довольно быстро. В конце концов она протянула мне пластиковый чехольчик с прищепкой-клипсой, в который вставлялась бумажная карточка с надписью: «СПЛЕТТЕРКОН!!! Привет, я…», и черный маркер.
— Вы уж извините, принтер с утра испортился. Вы просто впишите свое имя, ладно?
Я аккуратным почерком вписал на место пробела «Невинный Свидетель» и нацепил карточку себе на куртку.
— Надеюсь, вам у нас понравится, Гарри, — сказала Сандра.
Я взял со стола расписание и вчитался. За «Как сделать клыки» в 10:00 следовал пункт «Как визжать лучше профессионала».
— Решительно не вижу, как мне может здесь не понравиться.
Мы отошли от стола, и Молли неодобрительно на меня покосилась.
— Не обязательно потешаться над этим.
— Вообще-то, — возразил я, — я потешаюсь почти над всем.
— Но это некрасиво, — возмутилась она. — Сандра всю жизнь вкладывает в этот конвент, и мне не хотелось бы, чтобы вы уязвляли ее чувства.
— Где ты с ней познакомилась? — поинтересовался я. — Уж наверное, не в церкви.
Молли посмотрела на меня еще менее одобрительно.
— Она работает добровольцем в одном из приютов, где я отрабатывала приговор. Она помогла выкарабкаться Нельсону несколько лет назад. И Рози, и ее бойфренду.
Я поднял руки, сдаваясь.
— Ладно, ладно. Обещаю вести себя хорошо.
— Спасибо, — кивнула она без тени улыбки. — Очень мило с вашей стороны.
Я готов был уже разозлиться, но тут меня посетила неприятная мысль о том, что в таком случае я окажусь на той же стороне, что и Черити, а тогда и до Апокалипсиса рукой подать.
Молли провела меня по коридору мимо залов к двери туалета. Дверь перекрещивали аж три полицейские ленты, и рядом с ней сидел на стуле полицейский в форме — крупный чернокожий мужчина с седеющими висками. Стул покачивался на задних ножках, полицейский опирался затылком о стену. На форменной куртке красовался беджик «СПЛЕТТЕРКОН!!!». Имя он тоже написал маркером: на месте пробела я прочитал «Представитель Власти». На кармане куртки красовалась фамилия «РОУЛИНЗ».
— Ага, — поднял он на меня взгляд, когда я подошел поближе, и немного кривовато улыбнулся. Потом прочитал мой беджик
— Роулинз, — улыбнулся я в ответ и протянул ему руку. Он пожал ее своей лапищей.
— Значит, вы у нас тоже любитель ужастиков, а? — хмыкнул он.
— Э… да, — ответил я.
Он снова фыркнул.
— Я типа надеялся зайти в это заведение.
Роулинз криво ухмыльнулся.
— На этаже их еще два. Одно рядом со стойкой администратора, и еще одно в дальнем конце вон того коридора.
— Мне нравится это.
Роулинз хмуро посмотрел на меня.
— Может, вы в грамоте не сильны. Видите ленту? Она означает место преступления и все такое.
— Вот эту, яркую? Желтую с черным?
— Именно ее.
— Ух ты!
— Если вы не знаете, это такая штука, которой мы, полицейские, отмечаем место преступления, чтобы туда не совали свой длинный нос разные там частные сыщики, которых хлебом не корми — дай потоптаться своими башмачищами по оставшимся уликам, — буркнул он.
— А если я пообещаю ходить на цыпочках?
— Тогда я пообещаю прекратить размазывать вас по стене, как только мне перестанет мниться, будто вы оказываете сопротивление при аресте, — заверил он. Потом лицо его посерьезнело, и взгляд сделался твердым как кремень. — Это место преступления. Нельзя.
— Молли, — сказал я вполголоса. — Ты не будешь возражать, если мы с полицейским побеседуем с глазу на глаз?
— Конечно, — согласилась она. — У меня все равно дел полно. Вы меня простите? — Она повернулась и, не оглядываясь, поспешила по коридору.
— Хоть поговорить со мной об этом вы можете? — спросил я Роулинза.
— Ну… — вздохнул он. — Слушайте, Дрезден, я ничего против вас не имею. Поговорить поговорим. Но внутрь я вас не пущу.
— Почему? — не сдавался я.
— Потому что это может обернуться против парня, которого мы забрали.
Я нахмурился и склонил голову набок.
— Да?
Роулинз кивнул.
— Мальчишка этого не делал, — сказал он. — Но камеры видеонаблюдения зафиксировали, как туда заходил он, потом пострадавший, и больше никого. И я все это время сидел здесь, не отходя. Я точно знаю, что никто другой не входил и не выходил.
— Откуда тогда вы знаете, что на старика напал не мальчишка?
Роулинз пожал плечами:
— Никаких других улик. Он не задыхался, а ведь так отколошматить человека — дело непростое. И руки у него совершенно целые — не разбитые, и крови на них не было.
— Тогда что же вы его арестовали? — спросил я.
— Потому что никто другой этого сделать тоже не мог, — ответил Роулинз. — И еще потому, что старик был в отключке и не мог ничего рассказать, чтобы снять с парня обвинения. Мальчишка не бил его, но это не значит, что он не замешан. Я так подумал, может, он знает, как нападавший сумел проникнуть внутрь незамеченным, потому забрал его и допросил. Решил, что, если у него имелся сообщник, он скорее расколется, чем будет брать все на себя. — Роулинз поморщился. — Только он не раскололся. Он вообще ни черта не знал.