Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
Здесь красиво.
Я не стал утруждать себя ответом. Я даже не посоветовал ей убраться. Я подвинул голову так, чтобы она оказалась в самом углу, и закрыл глаза.
Проснулся я от шагов Фортхилла. Я не стал открывать глаза в надежде на то, что, увидев меня спящим, он уйдет.
Вместо этого он уселся в паре футов от меня и принялся терпеливо ждать.
Уловка не сработала. Я открыл глаза и посмотрел на него.
— Что случилось? — тихо спросил он.
Я
— Ничего страшного, — так же тихо произнес Фортхилл. — Если вы хотите рассказать мне, об этом не узнает больше никто.
— Может, мне не хочется говорить, — буркнул я.
— Разумеется, — кивнул он. — Но если вдруг захотите, мое предложение остается в силе. Порой единственный способ вынести тяжелое бремя — это поделиться им с кем-то. Выбор за вами.
Выбор.
Иногда мне кажется, что это было бы просто замечательно — не иметь выбора. Если бы у меня не было выбора, я не смог бы облажаться.
— Есть вещи, которыми я не стал бы делиться со священником, — сказал я не столько ему, сколько размышляя вслух.
Он кивнул. Потом снял воротничок и отложил в сторону. Он устроился на скамье поудобнее, полез в карман и извлек оттуда плоскую серебряную фляжку. Отвинтил крышку, сделал глоток и протянул фляжку мне.
— Тогда поделитесь ими с вашим барменом.
Я невольно усмехнулся в ответ. Потом тряхнул головой, взял фляжку и отхлебнул. Превосходный мягкий скотч. Я сделал еще глоток и рассказал Фортхиллу о том, что произошло на конвенте и как это выплеснулось в дом Карпентеров. Он слушал. Мы передавали фляжку из рук в руки, пока она не опустела.
— Это я послал этих тварей к ней в дом, — закончил я. — Я никак не думал, что выйдет вот так.
— Конечно, нет, — согласился он.
— Только мне от этого не очень-то легче.
— И не могло бы, — кивнул он. — Только вы должны понимать, что вы человек, обладающий властью.
— Как это?
— Власть, — произнес он, сделав рукой всеобъемлющий жест. — Вся власть одинакова. Магия. Физическая сила. Экономическая сила. Политическая. Любая власть служит единой цели — дает обладателю большую широту выбора. Порождает альтернативные образы действия.
— Ну да, — пробормотал я. — И что?
— А то, — сказал он. — У вас больше выбора. Из чего следует, что и возможности сделать ошибку у вас больше. Вы же человек. Время от времени и вам доводится давать осечку.
— Плевать мне на это, — буркнул я. — Платить-то за все мне.
— Но это не в вашей власти, — возразил он. — Вы не в силах предугадать все варианты исхода. Вы не могли знать, что эти создания направятся в дом Карпентеров.
Я стиснул зубы.
— Ну и что? Дэниел ранен. Молли, возможно, мертва.
— Вы не можете повлиять на их состояние, — сказал Фортхилл. — Всякая власть имеет предел.
— Тогда к чему
— Порой, — ответил он совершенно серьезно, — достаточно верить.
Я рассмеялся — громко и горько. Искаженное эхо моего смеха постепенно угасло где-то под сводами.
— Верить, — хмыкнул я. — Во что верить?
— Все открывается в свое время, — сказал Фортхилл. — Даже то, что представляется вблизи уродливым, при взгляде на целое может обернуться прекрасным.
— Так покажите, — огрызнулся я. — Покажите мне хоть что-нибудь прекрасное в этом месилове. Хоть одну гребаную серебряную нить.
Секунду-другую он молчал, задумчиво прикусив губу.
— Основатель нашего ордена говорил, — произнес он наконец. — В самых обыденных ситуациях спрятано что-то святое, что-то божественное — и каждому предстоит самому открыть это.
— Что это должно означать? — поинтересовался я.
— То, что добро не всегда выступает явно. Его не так просто увидеть. И не обязательно в тех местах, где мы ожидаем его найти. Вам нужно понять, что добро, порожденное событиями этой ночи, может не иметь ничего общего с победой над сверхъестественным злом или спасением чьих-то жизней. Это может оказаться чем-то очень небольшим. Очень обыденным.
Я нахмурился:
— Например?
Он вытряхнул последнюю каплю из фляжки себе в рот и встал. Потом сунул пустую фляжку в карман и снова надел свой воротничок.
— Боюсь, вам не меня надо об этом спрашивать. — Он положил руку мне на плечо и кивнул в сторону алтаря. — Но я вот что скажу: я пожил на этой земле чуть дольше вашего, и, так или иначе, все проходит. Я видел, как ситуации похуже этой оборачиваются иной стороной. Для Молли есть еще надежда, Гарри. Мы просто должны делать все, что в наших силах, и действовать по возможности разумно и с чувством. И еще мы должны верить: то, над чем мы не властны, подвластно Ему.
С минуту я сидел молча. Потом поднял взгляд.
— Вы почти заставили меня поверить.
Он вопросительно поднял бровь.
— Но?
— Не знаю, способен ли я на это. Не знаю, возможно ли это вообще для меня.
К уголкам его глаз сбежались морщинки.
— Тогда, возможно, вам стоит верить в то, что настанет день, когда вы поверите. — Его пальцы сжали и отпустили мое плечо. Он повернулся, чтобы уходить.
— Падре, — позвал я.
Он задержался.
— Вы… вы не скажете Черити?
Он повернул голову, и я увидел на его лице горечь.