Архонты
Шрифт:
— А… сбегает! — искренний испуг появился на лице ребёнка.
— Лови, лови её скорее! Чего застыл, — засмеялся Григорий и полез в сумку за камерой.
Маленькие пальчики быстро хватали выскальзывающую рыбу пока наконец не ухватились мертвой хваткой. Гордо подняв её, он закричал:
— Деда, фоткай скорее! А то снова сбежит.
Это воспоминание заставило улыбнуться старика, но улыбка быстро сменилась грустью. Он вдруг вспомнил о Владимире и Лизоньке. Перед его глазами всплыл образ девушки просящий рассказать их сыну о них. Судьба оказалась к ним жестока. Она лишила молодую семью всех этих прекрасных
Так вот мой друг, столько лет я ждал и думал, стоит ли открывать тайну твоего рождения…. Я стар и боюсь, что тебя может не оказаться рядом в последние минуты моей жизни и я не смогу сдержать обещание, данное твоей матери.
Ты давно не звонил парень, видимо работы много. Я понимаю, у вас молодых время летит быстро, это нам старикам торопиться уже некуда. Поэтому и решил оставить эти записи, в которых поведаю всё, что знаю о твоих родителях и Силе. Я вложу сюда то, что они оставили для тебя. Их письма, историю и подарок. Да, парень я скрывал от тебя это много лет. Но лишь потому, что хотел оградить от зла, которое погубило твоих близких. Твой отец был слишком благороден. Он не прислушался к моему совету сбежать ещё до твоего рождения. Я не осуждаю его за это, ведь и сам когда-то был таким же и заплатил за это высокую цену. Кончено, он поступил как князь. Нет, как отец пусть и отдал за это жизнь, но он спас тебя парень.
Если правда о твоем происхождении просочится, неизвестно чем всё закончится. Но ты должен её знать! Потому что мой мальчик на тебя объявлена охота и длится она всю твою жизнь.
В тот вечер, когда я встретил твою мать, её судьба уже была предрешена. С тем ранением, что у неё было я вообще не представляю, как у Лизоньки хватило сил скрыть вас от глаз Дивеева. Думаю, ваш семейный камень давал ей силу. Иногда я задумываюсь, мог ли я помочь твоим родителям? Но начнём по порядку.
Мальчик мой, ты обязан знать, что ты потомок древнейшего и могущественнейшего рода князей Барклай-де-Толли. Ты узнаешь многие секреты сам из вашей семейной книги, которую передавали из поколения в поколение с самого зарождения нового человека. Но прежде я отвечу на тот вопрос, который ты задавал мне все эти годы.
Помнишь тот вечер, когда тебе было пять. Мы с тобой тогда, здорово наколотили дров и после сытного ужина сидя возле камина, ты спросил меня о родителях. Ты хотел тогда узнать, кем они были и почему так рано погибли. Ты всегда звал меня дедом, но по факту мой мальчик я дядя твоей матери по отцовской линии. Да, в каком-то смысле я твой дед. Но моего брата….
Старик положил ручку. Почему-то именно сейчас он осознал, насколько глубоко погрузился в своё личное горе тогда, после потери своей семьи. Григорий даже не подумал, что его помощь может понадобиться старшему брату в столь жуткий час. Разумом он понимал, что на момент расправы над их семейством его не было рядом.
Да, мой мальчик я твой дед. Был, есть и буду им столько, сколько мне позволит жизнь. Мой старший брат умер, так и не успев увидеть, каким ты вырастишь. И в этот раз я его не подведу.
Григорий снова перечитал и вычеркнул последнюю строчку.
— Совсем раскис старый болван, — буркнул он себе под нос.
— Какое мальчишке дело до твоих угрызений совести перед братом! — продолжал он ругать себя.
Встав из-за стола, он сложил руки за спиной и стал ходить из угла в угол, бурча себе под нос:
— Гриша, хватит заниматься самобичеванием. Ты должен обучить паренька. Помочь ему раскрыть свои способности, — подняв глаза на маленькое фото, стоящее отдельно от всех в деревянной рамке на круглой тумбочке, Григорий застыл.
Женщина мило улыбалась ему с фотографии и двое маленьких мальчишек гордо держали в ручках общий рисунок их семейного герба. Старик почувствовал как, что-то сдавило в груди с такой силой, что невозможно было сделать вздох. Он быстро вышел на улицу и сел на крыльце. Молча он просидел там целый час.
Вернувшись в комнату, Григорий уверенно сел за стол взял ручку и принялся писать дальше.
Я был отшельник, отказавшийся от своей Силы, бросивший всё и живущий на отшибе. Новости доходили до меня слишком поздно. Но это не оправдывает меня, знаю. Меня вообще не интересовало происходящее в городе. Так и в эти злосчастные несколько дней, новости добежали до меня вместе с твоей раненной мамой.
Я собрал всё что, мог, все лекарства хотел позвать местного врача. Или хотя бы старуху, которая славилась даром целительства. Но Лиза не разрешала. В тот момент, когда она обессиленная уснула, я всё-таки позвал знахарку. Старая сидела возле твоей матери поила её какими-то травами, читала молитвы всю ночь. Но Елизавета отправила её домой. Она была так настойчива, что я не мог с ней спорить.
Лизонька что-то писала и писала. Лишь слёзы выдавали боль, разрывающую её сердце. И где она тогда брала силы, чтобы улыбаться тебе и баюкать я не мог понять. Я готов был заключить сделку с дьяволом, лишь бы спасти девочку, но моя грешная душа, оказалась никому не нужна.
Я до сих пор не могу понять, почему она доверила именно мне твою жизнь.
Старик откинулся на спинку стула и задумался. Затем сделав несколько глубоких вздохов продолжил.
Ты мой единственный родственник, так же как и я для тебя мой мальчик. Я понимал, что врачи и старуха рано или поздно приведут Дивеева в наш дом и он попытается убить тебя. Поэтому я похоронил твою мать и тут же собрал наши вещи. Многое пришлось бросить там. Я знаю рано или поздно ты захочешь вернуться на родную землю и навестить могилу матери, поэтому я оставлю тебе карту и адрес нашего дома. Но прошу тебя, парень, пока не раскроется твоя Сила, даже нос в ту сторону не поворачивай!