Ари Ками

Гаврилов Александр

— Вы не знаете, где моя мама? — донёсся тихий голос сзади. Мои волосы тут же встали дыбом. Не прокатило. Я медленно обернулся. Фигурка сидела всё в том же положении. Длинные волосы спускались спереди почти до самого пола.

— Я хочу к маме…

— Я не знаю, где твоя мама, малышка, — наконец решился я прервать молчание, — Если хочешь, я могу попробовать найти её и привести к тебе, или тебя отвести к ней. Откуда ты? Как ты сюда попала?

Девочка встала. Голова была наклонена вперёд и за волосами было не видно лица. Голова мееедленно стала подниматься. Я поудобнее перехватил катану. Плагиатщики, хреновы. Явно Звонок

пересмотрели. Хотя… А есть ли в этом мире этот фильм? Не помню.

Голова выпрямилась, девочка медленно подняла руку и убрала волосы…

Обычное заплаканное детское личико с огромными глазами, с надеждой смотревшими на меня, увидел я. Девочке на вид было лет пять или шесть.

— Я не помню, как я здесь оказалась… Я была дома, с мамой. Болела и лежала в кровати. Мама целыми днями не отходила от меня, держала за руку, а потом я уснула и проснулась уже здесь. Здесь холодно и страшно… Дяденька… Отведите меня домой, к маме. Пожалуйста! — слёзы опять покатились из её глаз. Ну и сволочи же эти разработчики. Я аккуратно присел на корточки рядом с ней.

— Не плачь, красавица, я постараюсь тебе помочь. Как тебя зовут?

— Мимико.

— А меня Кёдзоку.

— Какое у вас страшное имя, дяденька, — она с опаской смотрела на меня.

— Можешь звать меня Кео. — улыбнулся я ей.

— Пойдем со мной. Я, правда, и сам ещё не знаю, где выход, но мы обязательно найдём его. Ты не голодная?

— Нет, Кео. Я почему-то совсем не хочу ни есть, ни пить, хотя попала сюда уже очень давно.

И ежу было бы ясно, что с девочкой что-то не то, по-хорошему, стоило бы не разговоры с ней разговаривать, а сразу рубить, но… Пока она агрессии не проявляет, первый я бить не буду. И дело тут даже не столько в том, что я не хотел бить ребёнка, сколько в том, что я небыл уверен что справлюсь с тем, кто маскируется под этого ребёнка. В конце-концов, раз он не атаковал сразу, то тут вполне может быть возможен вариант мирного исхода.

— А ты помнишь, откуда ты и как зовут твою маму? — спросил я без особой надежды на ответ. В основном для того, чтобы не молчать.

— Я помню, что мы жили в какой-то деревне. Маму звали Ишшико. Она очень красивая и добрая. — тут я невольно вздрогнул. Да нет. Быть того не может. Мало ли Ишшик в Японии. Это всего лишь совпадение, что её звали также, как мою бабушку.

— А папу как звали? — прервал я затянувшееся молчание.

— Папу? — она наклонила голову и с недоумением посмотрела на меня, — Кто такой этот — папу?

— Ну, как тебе объяснить? — я невольно почесал затылок. Ну не про пестики же с тычинками ей рассказывать, — Папа — это как мама, только мужчина. Обычно у всех детей есть и мама и папа.

— А у тебя есть мама и папа? — с любопытством посмотрела она на меня. К моему горлу неожиданно подступил комок. Я довольно хорошо помнил родителей Синдзи, а вот своих уже почти забыл… Мне было четыре года, когда кто-то привёл меня в детский дом, и я даже не знал, что с ними стало. Сначала я думал, что когда выйду оттуда, то обязательно их найду, но… Прошло много лет, сначала я озлобился на них, что они меня не забирают, а к выпуску из детдома мне стало просто всё равно, кто они, где они… Чужие люди. Поэтому я всегда знал, что рассчитывать могу только на себя. От государства мне была положена квартира, но, как часто так бывает, карета превратилась в тыкву, вместо квартиры предоставили лишь комнату

в общежитии. Я встряхнулся, отгоняя грустные мысли.

— Были, но сейчас уже их нет. Я сирота.

— А где они? И кто такой си-ро-та?

— Они умерли. А сирота это тот, у кого больше нет ни мамы, ни папы…

— Так значит, я сейчас тоже — си-ро-та? — она наморщила лобик.

— Я не знаю, малышка. Будем надеяться, что нет. Попробуем всё же найти твою маму. Пойдём, — я протянул ей руку. Она с недоумением посмотрела на неё, но всё же протянула мне свою руку, которая чуть не обожгла меня своим холодом.

— Какой ты… Тёплый.

— Да ты совсем замёрзла, малышка. Подожди. — я залез в инвентарь и вытащил оттуда шерстяной плед и укутал её. После приобретения легендарной сумки, я много чего напихал туда на всякий случай. Никогда не знаешь, что и где может пригодиться.

— Ну, что. Так теплее?

— Да… Какой он мягкий. — она аккуратно погладила его ладошкой, — Мягкий и тёплый…

— Пойдём, — я опять взял её ладошку, — Поищем твою маму. Правда, мне сначала одну штуку тут надо найти, а потом будем искать с тобой выход отсюда.

— Штуку? Что за штуку ты ищешь?

— Да если б я знал! — я с досадой покачал головой, — Знаю, что тут должна быть какая-то печать, но что это и где находится — понятия не имею.

— Печать? А это не та большая круглая штука с иероглифами, которая светится и обжигает, если её потрогать? — я аж застыл на месте.

— Вполне может быть. А ты где её видела? Сможешь дорогу показать?

— Да, конечно. Она не очень далеко отсюда. Пойдём, я покажу! — она сильнее сжала мою ладонь, и потащила меня за собой, — Её, правда, собачка, охраняет. Но ты её не бойся. Она хорошая, добрая.

Ну конечно. Только вот собачки мне ещё и не хватало для полного счастья. Я ускорил шаг, пытаясь не отставать от маленькой девочки.

Глава 36

Мы шли по коридору совершенно бесшумно, когда вдруг опять раздались те подозрительные шаги. Я уже привык к ним и не обращал на них ни малейшего внимания, а Мимико внезапно остановилась, и посмотрела на что-то за моей спиной. Я обернулся — никого небыло.

— Не так, — внезапно сказала Мимико, и жестом показала, чтобы я отодвинулся в сторону, что я и сделал.

— Бэтобэто-сан, пожалуйста, проходи, — произнесла она, и шаги раздались снова, прошли мимо нас, и скоро затихли.

— Эм, а кто это был?

— Не обращай внимание. Просто если вдруг опять услышишь позади себя шаги, скажи, Бэтобэто-сан, пожалуйста, проходи, и он пройдёт.

— А что будет, если не сказать?

— Да ничего не будет. Так и будет за тобой таскаться.

— А откуда ты это знаешь?

— Это мне ещё мама рассказывала. А я запомнила. Когда я тут впервые их услышала, то сначала испугалась, а потом вспомнила, что мама рассказывала. Сказала эту фразу, и шаги ушли. И всегда уходили. Это потом я уже и видеть стала… Пойдем, я хочу уже скорее выйти отсюда, к маме, — не договорила она и потянула меня за собой.

— А ты случайно не знаешь, кто или что тут периодически дотрагивается до тела, оставляя мокрые следы?

— Она и к тебе приставала? Вот гадкая девчонка! Я же говорила ей больше так не делать! Но ты её не бойся, пока я с тобой — она тебя больше не тронет. Она почему-то меня боится. И совсем не хочет со мной играть.