Ариасвати

Соколов Николай Н.

— Скорее вас повесят, вместо Нарайяна, чем вы получите от нас хоть пенни!

— А вот увидим! Эй, люди! Стащите-ка с лошадей этих господчиков да скрутите их покрепче. Это русские шпионы!

Оба друга вынули револьверы и решились защищать свою свободу до последней крайности. Но что можно было сделать двоим против дюжины диких разбойников, к тому же еще уверенных в безнаказанности? Уже зверские лица окружили их со всех сторон, грозя своими кривыми саблями и искривленными кинжалами… Андрей Иванович нажал боевую пружину револьвера, готовый размозжить голову первому попавшемуся негодяю, но, по счастью, до этого не дошло:

в это самое мгновенье случилось что-то такое, что заставило все эти зверские лица побледнеть от страха и с жалобными криками: "ракхаза! ракхаза!" рассыпаться в разные стороны. Не успел Андрей Иванович оглянуться, чтобы узнать причину этой тревоги, как на дорогу выпрыгнул громадный королевский тигр, вонзил свои острые когти и зубы в тело несчастного Черпера и с грозным ворчанием унес его в горы. Все это совершилось так быстро, что только кровь несчастного указывала направление, в котором скрылось ужасное животное. Предсказание Нариндры и Деодары исполнилось в точности: демон корыстолюбия растерзал Черпера когтями тигра.

XVІІІ. Разлука

Первым опомнился профессор. Взглянув случайно в ущелье, он увидел сейка, убегавшего вдали между камнями, загромождавшими узкую тропинку: на плече у сейка был один из ящиков расхищенного у путешественников багажа. Это напомнило Авдею Макаровичу его невознаградимую потерю.

— Рукописи! Наши драгоценные рукописи! — вскричал он, шпоря лошадь и бросаясь в ущелье, вслед за убегавшим сейком.

Но Оджали, неизвестно каким образом распутавший себе руки, вскочил с земли и повис на узде профессорского коня.

— Сагиб, сагиб! — кричал он, волочась по земле, — куда ты? Тебя там убьют! Остановись!

Андрей Иванович подъехал на помощь Оджали.

— Куда вы, в самом деле, Авдей Макарович? — вскричал в свою очередь Грачев, удерживая за руку вырывавшегося профессора: — ведь там целая дюжина этих разбойников!

— Хоть бы тысяча дьяволов! — бесновался профессор, стараясь вырваться.

— Да полноте же! Опомнитесь! — уговаривал Грачев. — Разве возможно нам двоим справиться с толпой вооруженных разбойников?

— Но рукописи! Наши рукописи! Моя грамматика, лексикон! Поэма, писанная на листьях зонтичной пальмы! — восклицал почти в отчаянии Авдей Макарович.

— Во всяком случае вдвоем мы не в состоянии их выручить. Нужно обратиться к постороннему содействию. Нам, вероятно, поможет Мак-Ивор… Наконец, у нас есть Деодара!

— Но ведь, батенька, они унесут их в горы, скроют их в какой-нибудь недоступной трущобе!

— Очень они нужны безграмотным сейкам! По всей вероятности они горько разочаруются, когда увидят, чем набиты наши ящики.

— В таком случае нужно сейчас же ехать в Магабанпур. Поскачем же, батенька, не теряя минуты!..

— Поскачем, только не в Магабанпур, а в Наги-Девты.

— Зачем в Наги-Девты? Ведь Мак-Ивор в Магабанпуре?

— Мне не за чем ехать в Магабанпур.

— Но ведь ваша же рукопись…

— Мне ее пока не нужно. Я списал себе, что мне понадобится.

— Послушайте, коллега! Ведь это измена делу! Вы бросаете вашу рукопись на произвол судьбы. Неужели вы так мало цените ваше открытие?

— Вовсе нет… и вот вам доказательство: я еду его довершить. А что касается рукописи, то, когда вы ее отыщете, она будет в

лучших руках, какие я могу только пожелать.

— А если я ее не отыщу? Если перевод пропал?

— Тогда выпишите из России остальные снимки или, пожалуй, самый оригинал и делайте новый перевод. Вы знаете, где найти Нарайяна.

— Я так и сделаю… Но поэма на листьях зонтичной пальмы!

— Вы ее найдете: вам помогут Мак-Ивор и Деодара.

— Вы правы, батенька… Деодара, если только захочет, сыщет ее на дне моря. Итак, решено: мы здесь расстанемся — я направо, вы налево.

— Но как же мы разделим проводника? И притом, если я даже уступлю его вам, пускаться в горы вдвоем по моему рискованно… Спросите-ка Оджали, Авдей Макарович, как он об этом думает?

Оджали советовал ехать в Наги-Девты, составить новый караван и нанять побольше вооруженных проводников. Иначе, как уверял он, дорога в Магабандур небезопасна. Авдей Макарович должен был согласиться с его доводами. Еще раз посмотрел он печально в ущелье, в котором исчезли его драгоценные рукописи, вздохнул глубоко и поехал в Наги-Девты, вслед за Грачевым.

Сидя за ужином, в ожидании поезда, друзья окончательно определили свой будущий образ действий. Андрей Иванович передал Авдею Макаровичу все имевшиеся при себе деньги, оставив для себя ровно столько, сколько нужно было на проезд до Калькутты. Затем, по приезде в Калькутту, он обещал сделать перевод в Магабанпур, на имя профессора, всей имевшейся в Калькуттском банке суммы, так как в его воздушном путешествии на остров Опасный денег ему не понадобится. После этого, на случай пропажи рукописи и перевода, Андрей Иванович написал в Петербург требование о высылке Авдею Макаровичу другого экземпляра снимков с алюминиевых таблиц, а если понадобится, то и самых таблиц, которые в том же письме передавал в полное и безотчетное распоряжение профессора. Наконец, под влиянием предсказаний Деодары, он пожелал распорядиться своим капиталом, хранившимся в Государственном Банке. Он взял лист бумаги и написал своим твердым, красивым почерком:

"Во имя Отца, Сына и Св. Духа! Отправляясь в опасную экспедицию, исполненную непредвиденных случайностей, весь свой благоприобретенный капитал, помимо своих родственников, которые достаточно обеспечены родовым моим имуществом, завещаю в пользу высших учебных заведений (здесь были поименованы все русские университеты, институты: технологический, горный, инженерный; академии: медицинская и агрономическая, женские медицинские и высшие курсы и т. д.), кроме того, такую-то часть капитала назначаю на образование 100 стипендий для недостаточных молодых людей, учащихся в высших учебных заведениях. Душеприказчиками для исполнения этого завещания назначаю профессора С.-Петербургского университета Авдея Макаровича Семенова и доцента того же университета, доктора Карла Карловича Ликоподиума".

Затем, подписав этот документ, он передал перо Авдею Макаровичу.

— Что это такое, батенька? — спросил тот, глядя на бумагу.

— Прочтите и подпишите.

— Да ведь это завещание.

— Ну, что же? Нужно же куда-нибудь употребить деньги…

— О каких опасностях вы тут говорите?

— Да мало ли какие могут встретиться на пути… Может лопнуть или загореться аэростат, молния может ударить в него, наконец ураган может занести туда, откуда не выберешься.

— Ах, коллега, коллега! Ехали бы вы лучше в Европу…