Арифмоман. Дилогия
Шрифт:
И вот оно. Впереди, в небольшой прогалине Эйхгорн увидел… собственно, ничего он не увидел. На сей раз не было никакого кольца дыма, никакого облачного тора, вообще ничего зримого. Просто некий отблеск, едва заметное сверкание в воздухе. Словно стоящее боком тончайшее стекло.
А возле этого «стекла»… яма. Небольшая, неглубокая, ничем не примечательная. Только вот возле ямы на траве валялись листья. Несколько свежих и засохших листьев, которым неоткуда было взяться, кроме как упасть с дерева.
Но до ближайшего дерева не меньше двадцати метров. В то
Эйхгорн уселся на краю ямы и посмотрел на вормолеграф. Стрелка замедляла ход. Некоторое время еще были остаточные колебания, а потом затухли и они.
Сверкание в воздухе тоже исчезло.
— День Ледяного Медведя тысяча пятьсот четырнадцатого года, — произнес Эйхгорн в диктофон. — Местное время — второй рассветный час. Нахожусь в королевстве Парибул, ближайший крупный населенный пункт — Альбруин. Веду наблюдение с поверхности земли. Облачно, температура воздуха — плюс двадцать пять по Цельсию, ветер отсутствует. Только что наблюдал… частично наблюдал необычное явление. По всей видимости, здесь открылась еще одна кротовина.
Эйхгорн крепко задумался. На протяжении сорока двух прожитых им на Земле лет он ни разу не сталкивался с пространственными дырами. Во всяком случае, после изобретения вормолеграфа — до этого он мог что-то и не заметить.
Вот данную кротовину он точно бы не заметил — ну сверкнуло что-то в воздухе, ну яма в земле. Подумаешь. Дерево мог вырвать и унести великан.
Эта мысль вызвала у Эйхгорна смешок. Еще недавно он бы даже не подумал всерьез рассматривать такое объяснение. Но несколько дней назад он действительно видел великана. Не просто очень высокого человека, а настоящего великана, почти девяти метров ростом.
И не только видел, но даже и отобедал с ним.
Поскольку к тому времени Эйхгорн уже встречал тролля, фелинов, а также симов и гарпий, великан не вызвал у него особенного удивления. Он вполне убедился, что на Парифате разумных видов больше одного — причем намного больше.
Вполне возможно, что виной тому именно пространственные дыры. Попал же сюда сам Эйхгорн. А вот, не прошло и двух месяцев, как он засек еще одну кротовину — правда, «обратной тяги». Вероятно, в этом мире они встречаются гораздо чаще, чем на Земле.
Именно это может быть причиной того, что здесь так много животных и растений, идентичных земным. Да, автохтонные флора и фауна тоже присутствуют, но земных видов как минимум не меньше. Как еще можно это объяснить, если не взаимопроникновением через червоточины?
Конечно, существует возможность того, что эволюция в разных мирах движется практически параллельно — но это крайне сомнительно. Нет, скорее всего, Эйхгорн — не первый и далеко не единственный пришелец из иного измерения. По всей видимости, подобные кротовины — явление здесь хотя и редкое, но не уникальное.
И, видимо, случалось так, что между мирами перемещались не отдельные люди или
Интересно, может ли это означать, что и парифатская микрофлора во многом совпадает с земной? Если да, это очень хорошо. Сильно снижаются шансы подцепить заразу, к которой у Эйхгорна нет иммунитета.
Эйхгорн спустился в яму и принялся собирать образцы грунта. Вряд ли он что-то обнаружит в своей домашней лаборатории, но попытка не пытка.
Спустя несколько минут напряженного копания в грязи Эйхгорна прервали. Плеча коснулся наконечник пики — острый, но со следами ржавчины.
— Кто будешь, добрый человек? — послышался басовитый голос.
Эйхгорн медленно обернулся. На краю ямы стояли двое верховых. Одеты почти так же, как королевские егеря Парибула, только камзолы и картузы не зеленые, а красные, с белыми околышами.
— О нет, только не снова… — устало произнес Эйхгорн.
— Это… того… звать тебя как, человек? — снова спросил обладатель баса.
— Чего тут делаешь — нору себе копаешь? — с хохотком добавил второй.
— Я мэтр Исидоряка, придворный волшебник Парибула, — снуло глядя на явных егерей, представился Эйхгорн. — Но тут, как я понимаю, уже не Парибул?..
— Прально понимаешь. Парибул — он вон где, — махнул рукой первый егерь. — За граничной чертой. А тут, того, Кинелия.
— Мы с Парибулом-то сейчас не дружим, — наклонился с седла второй егерь. — Ты что тут делаешь, волшебник? Шпионишь?
— Я натуралист, — терпеливо сказал Эйхгорн. — Изучаю природные явления.
— Что?.. Какие явления?.. Кому?..
— Просто явления. Природные. Дождь там, ветер. Как цветы растут, как птицы поют.
Егеря недоуменно переглянулись.
— А границу зачем пересек? — спросил первый. — К нам парибульцам сейчас нельзя — время немирное.
— А я не понял, что это граница, — попытался объяснить Эйхгорн. — Там же просто кирпичи на земле лежат.
— Не лежат! — возмутился егерь. — Не лежат, а вкопаны! И они белые, между прочим, а не просто так!
— Но там же не было никакой охраны. Ни с той стороны, ни с другой.
— Потому что мы доверяем людям. И в Парибуле доверяют. Мы не нарушаем, и они не нарушают. А вот ты нарушил. Не стыдно тебе, волшебник? Обманул наше доверие.
— Ну тогда просто отпустите меня, и я вернусь в Парибул, — предложил Эйхгорн.
— Э, нет. Мы тут не для того патрулируем, чтобы всяких шпионов просто так отпускать. С нами пойдешь.
— В тюрьму? — обреченно спросил Эйхгорн.
— А что, хотелось бы? — хохотнул второй егерь. — Знаешь, что делают с волшебниками в тюрьме?
— Не в тюрьму, не страшись, — грозно посмотрел на него первый. — Ты птица важная, наша королева-матушка таких сразу принимает, без церемоний. Противиться-то не будешь, нет? А то нехорошо выйти может…
Эйхгорн окинул егерей снулым взглядом. Какую-то секунду он раздумывал, не попробовать ли пригрозить страшным и ужасным колдовством. Однако вспомнил, чем это закончилось в Парибуле, оценил остроту пик и неохотно сказал: