Арина

Андреев Василий Степанович

В зале тихо и пусто. Только в одном углу, под «Березовой рощей» Куинджи, сидят двое мужчин. Они давно поели и теперь аппетитно потягивают сигареты. Молоденькая официантка Зоя, постукивая каблуками, ходит от стола к столу, поливает цветы из огромного медного чайника. Подойдя ко мне, Зоя одергивает белый накрахмаленный фартук, улыбаясь говорит:

— Что-то вы никак не соберетесь. То Игорь вас ждал, теперь вы его. А он куда исчез?

— Сейчас придет, — отвечаю я.

Игорь возвращается минут через десять. Вид у него такой,

словно выиграл «Москвича».

— Как зовут? — спрашиваю я.

— Ты слишком многого захотел, — Игорь хлопает своими женскими ресницами. — Мне удалось только выследить. Пошла в бассейн, наверно, инструктор по плаванию. А может быть, врач или медсестра… Теперь она никуда от меня не уйдет.

— А вдруг у нее муж с высотный дом?

— Она без обручального кольца. И потом так на меня смотрела, когда тебя еще не было.

— Ладно, хватит заливать. Лучше скажи, что будем есть?

— Давай закажем по шашлыку, — потирает руки Игорь, — я сильно проголодался.

— Нет, я возьму биточки.

— Что это ты экономить решил? — удивляется Игорь.

— Хочу купить «Чайку».

Игорь лезет в нагрудный карман, высыпает на ладонь десятка полтора серебряных монет. Сосчитав деньги, ухмыляется:

— Два рубля чаевых набралось. Я заказываю шашлык и тебе.

— Нет, мне не надо… А ты по-прежнему чаевые вымаливаешь? Скажи, тебе не стыдно подачки принимать? Ты что, инвалид какой-нибудь? Или зарплату не получаешь?

— А чего стыдиться, раз так принято. Это вроде премии за хорошее обслуживание.

— Тогда и водителю трамвая надо на «чай» давать. Бросать каждому пассажиру, скажем, по копейке в какую-нибудь копилку. А летчику тем более. Так, что ли, жалкий вымогатель?

— Я не вымогаю, мне сами дают, — оправдывается Игорь. — Но я беру не у всех. Если шея жирная, физиономия красная, — с такого беру. Это жулик или спекулянт. Когда до глупости богато одет, — опять же беру. Такой тоже ловчит. А вот вчера села бабуся, бледная, по лицу морщины танцуют, и пальто на ней потертое. Конечно, я от чаевых отказался, хотя она и совала.

К нам подходит Зоя.

— Что будем кушать, мальчики? — спрашивает она, склонив голову набок и заглядывая Игорю в глаза.

Мы говорим.

— Шашлык придется ждать минут двадцать, — предупреждает Зоя и уходит.

— Вот на ком я не женюсь, так это на официантке, — говорит Игорь. — От нее всегда пахнет старой клеенкой. Официантку я за километр учую, если она даже опрокинет на себя пару флаконов самых дорогих духов.

— Я не думал, что ты циник.

— Разве я виноват, что у меня такой нос, — бормочет Игорь.

Зоя приносит нам салаты. Я замечаю, что она успела уже начесать волосы. Высокая прическа сделала ее круглое лицо строже и милее. Все-таки хочется ей понравиться Игорю.

— Старик, ты вечером свободен? — спрашивает Игорь.

— Нет. А что?

— Хотел затащить тебя на бокс.

— Ты все ходишь

в эту разбойничью секцию?

— Представь себе, очень аккуратно.

— Хотя бы нос тебе свернули. Тоже нашел занятие. Бьют прямо в лицо — дикость! Я давно бы запретил у нас бокс.

— Я не сомневался, что ты — февраль… Но все же чем ты будешь занят сегодня? Уж не собрался ли на рандеву?

— У нас с Андреем Павловичем шахматный турнир, — говорю я.

Игорь смотрит на меня изучающе.

— Вы что, каждый день играете?

— Нет, мы не закончили партию.

— Старик, в твои годы поздно учиться врать, — Игорь хлопает меня по плечу. — Лучше сразу выкладывай: где познакомился, когда покажешь?

— Она приобретет больше, если тебя никогда не увидит.

Игорь руки складывает на грудь, глаза таращит в потолок и притворно вопит:

— О, забодай меня бульдозер! Этот взрослый ребенок приметил мини-юбку и летит на свиданье. Сто медведей сдохнут враз!

Зоя ставит на стол шашлык, биточки и черный кофе.

— Мальчики, я больше ничего вам не должна? — Она снова смотрит на Игоря.

В это время в кафе вбегает полный мужчина с широким бледным лицом. Волосы у него взъерошены, вид растерянный.

— Товарищи, кто здесь водитель? — кричит он на весь зал. — Женщину срочно в больницу.

Мы с Игорем вскакиваем. Полный мужчина тут же хватает меня за руку, тащит за собой. Дядя Костя ахает:

— Куда же ты раздетый? — И у самого выхода набрасывает мне на плечи куртку.

Я быстро завожу машину, сворачиваю в переулок, лечу со скоростью в сто километров, все время сигналя, распугиваю пешеходов и только слышу срывающийся голос полного мужчины: «Направо… Прямо… Еще направо… Стоп!»

Я торможу и не сразу вижу женщину, которой срочно надо в больницу. На тротуаре толпится несколько человек. Они образовали плотный круг, галдят, суетятся, машут руками. И лишь когда полный мужчина прорывается на середину круга, я замечаю совсем маленькую женщину, которая стонет, корчится.

— Татьяна, дорогая, крепись, — шепчет полный мужчина, усаживая ее в машину. — Теперь в один момент будем… Водитель, скорее в родильный!

Не выключая сигнала, я гоню на полном газу. Мелькают дома, люди, светофоры. Стрелка спидометра застыла на «100». Я подаюсь всем телом вперед, стараясь хоть чуть-чуть повысить скорость. Но стрелка дальше ни с места, а стоны сзади все чаще и чаще. Я на мгновенье бросаю взгляд в зеркало. Маленькая женщина кусает вспухшие губы, прикрывая рот ладонью, чтобы не закричать во весь голос от боли. Бедняжка, маленькая, а сильная! А я слышал, при таком деле надо обязательно кричать, тогда будет легче и все скорее свершится. Сказать ей об этом? Нет, не стоит, ведь мне говорил не врач, а так кто-то. Да и стыдно говорить про такое. Женщина опять стонет. Я еще и еще наклоняю корпус вперед, — ведь больше мне помочь нечем.