Аристократ из прошлого тысячелетия
Шрифт:
— Спасибо, — искренне поблагодарил я.
— Есть за что, — ответила она старой фразой и, не обращая внимания на присутствующих, спросила. — Что дальше?
— Пойдём, пообедаем, и я набью рожу одному придурку! Или ты имела ввиду другое?
Листик молча посмотрела на меня. Я вздохнул и подозвал её к себе, прижимая и вдыхая запах волос. Приблизившись губами к аккуратному ушку, прошептал.
— Мы создадим клинику, которая станет лучшей в стране, а затем и в мире, а ты сможешь реально на что-то влиять и многое изменить. Но тебе
— Ничего нового ты мне не сказал, — так же тихо прошептала подруга. — Только не дай себя убить снова, иначе я могу не дождаться тебя в следующем тысячелетии.
Глава 8
Чувствительный инженер
Из больницы мы вышли уже втроём. Перед тем, как уйти, я приказал суккубе разобраться с инкогнито пациентки.
— Кажется, мне придется искать новую работу, — вздохнула та, затем поправила прическу и снова натянула дежурную улыбку. — Впрочем, мне этот Исаев никогда не нравился. Решил меня шантажировать! Долго это продолжаться не могло…
— Сегодня ты будешь хоть и отчасти, но отомщена, — усмехнулся я, прикидывая план действий в голове. — Позвони ему и скажи, что женщина ушла, сказала, что направилась на выставку к сыну.
— Хорошо, — флегматично ответила нечисть и достала телефон.
— Я так понимаю, что моя работа на этом закончилась? — спросила перед уходом Листик.
— Да, спасибо, подумай насчет клиники, я говорил серьезно, — в спину ей произнес я и обратился к матери Сорокина. — Доброе утро, девушка, как я могу к вам обращаться?
Все это время, женщина скользила по нашей компании мутным взглядом, пытаясь вернуть ясное сознание после препаратов. Как сказала демоница, кроме яда её пичкали седативными, то бишь успокоительными.
— Евгения Петровна, — растерянно, после шутливого обращения «девушка», выдавила она. — А как ваше имя?
— Антон, просто Антон, — обворожительно улыбаюсь я. — У нас не так много времени Евгения Петровна, ваши вещи я вам сейчас подам, а затем мы уберемся отсюда.
— Евгения, — прошептала она пересохшими губами. — Если на то пошло, просто Евгения.
Точно! Дурак, не предложил ей попить. Обхожу кровать и наливаю воду из бутылки на столе, подавая стакан женщине.
А она ничего, держится молодцом, попытки собрать мысли в кучу заканчиваются победой и она задает важный вопрос.
— Куда мы пойдем?
— Что за вопросы? — шутливо восклицаю я. — Конечно же, спасать вашего сына!
После этих слов Евгения стала в два раза шустрее. Я помог ей подняться, а когда убедился, что все в порядке, вышел из палаты.
Через несколько минут появилась и моя неожиданная находка. Присмотревшись, я попытался найти общие черты с сыном, но не нашел. Мать Сорокина обладала правильным овалом лица, средним ростом, сеткой морщин вокруг лучащихся жизнью глаз и тонкими выцветшими губами. Довольно миловидное лицо, которое не испортить сальными волосами и пересохшими губами.
Она
Подаю женщине ладонь и помогаю выйти. Она переносит вес тела, опираясь на меня, но совершенно ничего не весит, особенно для одаренного, в чьих жилах течет мир.
Из клиники мы выбрались через дверь для персонала, оказываясь во внутреннем дворе, скользнули под арку и вышли к оживлённой улице, где я довольно быстро поймал такси.
Путь назад до выставочного центра занял тридцать минут. По дороге мы остановились на небольшой перекус, заказав лёгкий бульон с волокнистым мясом внутри.
Евгения Петровна зашла в уборную, где наскоро умылась и стала выглядеть не такой измученной. К ней вернулся блеск в глазах, а бледные впалые щёки покрылись лёгким румянцем.
— Куда мы направляемся? — скромно поинтересовалась она, смотря на меня с небольшим страхом.
Видимо, наконец поняла, что ушла из клиники с абсолютно незнакомым человеком и не знала, чего ожидать.
— Ваш сын работает на род Исаевых, — издалека начал я. — Но это только полбеды. Вся сложность ситуации в том, что он талантлив, больше вам рассказать, к сожалению, не смогу, но поверьте мне, зла я вам не желаю.
— Верю, — тихо ответила женщина, кутаясь в лёгкий кардиган, и неожиданно добавила. — Я толком ничего не помню, но точно знаю, что сейчас мне лучше, чем было в клинике. Люди Исаева забрали меня из дома, уверяя, что мне требуется немедленное лечение. Но после этого я стала много спать. Никогда не спала так много.
Она зевнула, осоловело глядя по сторонам на проносящиеся улицы.
Отвечать ей я не стал, просто не знал, что на это сказать.
Мы остановились у центра, вышли из машины и неспешно направились к входу.
Лицо Сорокина изменилось, когда скользящий по толпе взгляд наткнулся на меня, а затем перепрыгнул на мать.
Он вскочил со стула и выбежал вперёд, огибая стенд, где крутились работающие механизмы.
— Мама! Как ты себя чувствуешь? Что ты тут делаешь? — вопросы с головой выдавали тревогу, но больше не были наполнены иронией или сарказмом. Осмотрев родного человека, взгляд Константина переместился на меня. — Ей нельзя долго находиться на ногах!
— Я чувствую себя хорошо, сынок, не беспокойся, Антон помог мне, — слабо улыбнулась Евгения. — Пожалуйста, послушай, что он скажет.
— Что это всё значит? — он нахмурился.
— Это значит, что теперь у тебя есть работа, — усмехнулся я.
— Не понимаю, — покачал головой Сорокин.
— Прекрати с ним говорить, — вмешался давно замеченный мною Исаев, пробивавшийся к нам через многочисленных зевак. — Этот человек обманом выкрал Евгению Петровну, совершив преступление.
— Да? — удивился я.
— Если не хотите проблем, советую прямо сейчас покинуть это место, — произнёс Исаев, со злостью смотря на меня.