Аристократ обмана
Шрифт:
– Пусть будет по-вашему, – согласился Варнаховский, – но деньги мне нужны немедленно.
– Не беспокойтесь, – расслабленно улыбнулся скупщик. – Вы их получите, как только мы оформим квитанции. С кем я имею дело?
– Варнаховский Леонид Назарович.
– Вы уж извините, но мне бы хотелось взглянуть на документ, удостоверяющий вашу личность, так положено. Иначе у меня могут быть очень большие неприятности. Товар слишком дорогой, и старому Мойше не хотелось бы на старости лет иметь дело с полицией.
Поручик вытащил из кармана документ:
– Это
Кивнув, скупщик, стараясь не выглядеть удивленным, переписал данные Варнаховского и вернул документ.
– Благодарю вас, господин поручик.
Затем подошел к огромному несгораемому шкафу, стоявшему в самом углу комнаты, и, открыв его двумя большими ключами, извлек из мрачной глубины несколько ровных пачек ассигнаций.
– Пересчитайте, здесь ровно сто семьдесят тысяч. Вчера получил их из банка.
Небрежно покидав пачки ассигнаций в сумку, Варнаховский проговорил:
– Не буду вас утруждать. Верю, что здесь все в точности. А потом, надеюсь, что это не последняя наша встреча.
Коротко попрощавшись, он зашагал к двери, а Гительман принялся сортировать камни по размерам, складывая их в маленькие коробочки, лежавшие на прилавке.
В течение трех последующих часов Варнаховский обошел еще с десяток ломбардов, радуясь неожиданной удаче, – за драгоценные камни удалось выручить на двести тысяч более того, на что рассчитывал великий князь. Надо полагать, что такая сумма будет ему приятна.
Леонид хотел было возвратиться в Мраморный дворец, как вдруг увидел среди каменных строений Вознесенского переулка небольшую деревянную церквушку с покосившимся притвором, подпиравшую южной стороной высоченный особняк. Церковь огораживала хлипенькая изгородь, готовая свалиться при сильном порыве ветра. Внутренний двор убог – там и сям торчали пожелтевшие кусты, вдоль изгороди через камни пробивался потемневший от пыли подорожник. Надо полагать, у церквушки приход был невелик, да и беден, а потому хозяйство пребывало в запустении и упадке. Повинуясь какому-то внутреннему импульсу, перекрестившись, Варнаховский потянул на себя скрипучую шаткую калитку и вошел на территорию церкви. Из притвора на порог церкви вышел худой священник с изможденным, заросшим седой бородой лицом. Глаза пронзительные. Изучающие. Покорности в нем ни на грош, видно, у него было достаточно причин, чтобы поглядывать на окружающих с недоверием.
– Вы кого-то ищете?
– Вас, батюшка.
– Меня? – Священник не выглядел удивленным.
Открыв сумку, Леонид вытащил из нее икону, завернутую в цветастый ситец, и, протянув ее священнику, молвил:
– Полагаю, она у вас не запылится.
Развернув тряпицу, священник не удержался от восхищения:
– Красота-то какая! Откуда это у вас?
– Сейчас это неважно… Во всяком случае, она будет вам нужнее, чем мне.
– Так это дар?
– Дар, батюшка, – подтвердил Варнаховский. – Надеюсь, что вы им распорядитесь правильно.
Не сказав более ни слова, он вышел, закрыв за собой скрипучую калитку.
Глава 9
Дворцовая
Пропавшую икону хватились на следующий день. Проснувшись поутру, Александра Иосифовна по своему обыкновению пожелала помолиться подле любимой иконы, однако, к своему немалому удивлению, на прежнем месте ее не обнаружила. Поначалу она подумала, что икона находится в одной из дальних комнат дворца, куда ее по недомыслию могли отнести слуги. Однако после двух часов поисков стало очевидно, что иконы нет не только в комнате, но и во дворце.
Прежде подобной пропажи не случалось. Каждому во дворце было известно о том, что образ был подарен Николаем I на бракосочетание его сына, а потому отношение к нему было особенно трепетным. Человека, посягнувшего на икону, следовало назвать безрассудным.
Некоторое время, мучившаяся тайными подозрениями великая княгиня надеялась, что образ будет возвращен на прежнее место, однако время шло, а пропажа не обнаруживалась. Около полуночи Александра Иосифовна сообщила о пропаже мужу.
– Что ж… даем злоумышленнику еще ночь, – хмуро произнес великий князь Константин. – Если к утру икона не обнаружится, будем вынуждены обратиться в полицию, как это ни прискорбно.
– Как ты думаешь, кто мог это сделать? – с дрожью в голосе спросила Александра Иосифовна. – Может, все-таки…
– Александра, – строго посмотрел великий князь на супругу, догадываясь о возникших подозрениях, – кто бы это ни сделал, он должен ответить за содеянное, и давай закроем эту тему.
И сухо кивнув, Константин Николаевич скорым шагом покинул кабинет.
Чудо не произошло, икона не обнаружилась. Хмурый, явно пребывая в скверном расположении духа, великий князь повелел запрячь лошадей, и когда кучер заявился с поклоном сообщить о выполненном распоряжении, сказал, что они едут в полицейский участок.
Появление в участке великого князя наделало переполох. О сути дела тотчас было сообщено в Третье отделение, и ввиду особого случая на место предполагаемого преступления выехал Кирилл Федорович Бобровин в сопровождении целой свиты полицейских.
Никогда прежде будуар великой княгини не знал такого количества посторонних мужчин. Возможно, именно поэтому Александра Иосифовна чувствовала себя крайне стеснительно и жалась вдоль стен, когда дознаватели со странной смесью галантности и настойчивости требовали потесниться, выискивая на полу и комоде какие-то им одним известным улики.
Великий князь Константин Романов, генерал-адмирал, второй человек после императора, был мрачен, в сыскное дело не встревал – наоборот, требовал от прислуги всякого содействия.
– Сама по себе кража в великокняжеском дворце – дело весьма серьезное, – обратился к Константину Николаевичу начальник первой экспедиции Бобровин. – И требует самого пристального изучения. Но все-таки мне хотелось бы знать, насколько ценна для вас эта икона.
– Видите ли… Этой иконой мой отец, Николай I, благословлял меня на брак с супругой.