Аристократ обмана
Шрифт:
– Именно так, Александр Петрович. Вы проницательны, впрочем, как и полагается быть начальнику Третьего отделения, – уже с серьезными интонациями продолжил император.
– Стараюсь соответствовать, ваше величество.
– Так вот, господа, мы должны быть готовы к обострению отношений с Германией. В прошлый раз вы мне докладывали о том, что на наших железных дорогах пойманы шпионы.
– Да, ваше величество. Мы активно ведем работу в этом направлении. В последние дни три шпиона были выявлены на двух заводах в Санкт-Петербурге. Их интересовали горные и десантные
Император понимающе кивнул. Задержание барона спровоцировало небольшой политический скандал. Его пришлось отпустить, так как он являлся секретарем посла и имел дипломатический иммунитет. Единственное, чем могли ему досадить, так это посадили в камеру к бродягам, откуда он принес в немецкое посольство тьму вшей.
– Насколько мне известно, скорострельная пушка Барановского – одна из лучших в мире?
– Именно так, ваше величество, – с готовностью отозвался Кирилл Федорович. – Она имеет безотказный лафет с гидравлическими тормозами, поворотный и подъемный механизмы. И еще много такого, чего нет на вооружении в германской армии.
– Всегда приятно слышать, что мы впереди Европы. Но это всего лишь отдельные успехи, господа. Если война все-таки начнется, несмотря на все усилия нашей мирной дипломатии, – Александр Николаевич сделал паузу, ему было о чем подумать, – то мы должны быть к ней готовы. И желательно, чтобы экономику Германии мы подрывали изнутри, так сказать, без крови и без ущерба для самой России… – Император неожиданно замолчал и хмуро посмотрел на Бобровина. – В свое время Наполеон печатал российские рубли. В первые месяцы это нанесло значительный ущерб Российскому государству. Правда, потом с фальшивками разобрались… На деньгах Наполеона были даже орфографические ошибки. Спросом они уже более не пользовались, но неприятностей он доставил нам немало. В связи с этим я бы хотел предложить вам наладить производство фальшивых немецких денег и разрыхлить экономику Германии. Как говорится, в войне, как и в любви, все средства хороши!
– Печатание фальшивых денег можно устроить на Монетном дворе, – с готовностью подхватил начальник Третьего отделения, – чисто с технической точки зрения, сделать это будет несложно. А потом переправить все эти деньги в Германию.
– Боюсь, вы меня не так поняли, – слегка нахмурившись, проговорил император. – Я предлагаю печатать деньги где-нибудь на территории Пруссии. И тогда сам собой отпадет неоправданный риск с переправкой фальшивых денег через границу. У вас имеется подходящий человек, который сумел бы организовать подобную работу?
– Полагаю, такой человек должен быть большим аферистом и непревзойденным мошенником.
– Вы меня правильно поняли, – едва усмехнувшись, согласился государь. – Это то, что нам нужно.
Широко улыбнувшись, Кирилл Бобровин сказал:
– У меня есть такой человек. Лучшей кандидатуры подобрать будет невозможно.
– Очень хорошо. Но время не терпит, хотелось бы, чтобы он занялся
Едва ли не всю дорогу проехали молча. Охрана перебрасывалась лишь отдельными малозначащими фразами, да еще следила за тем, так ли надежно держатся на задержанном наручники. Экипаж, мягко пружиня на дутых колесах, перевалил горную цепь и съехал в широкую долину, засаженную виноградниками. А вот за ней простирался маленький городок с аккуратными каменными домами и небольшими приусадебными участками, утопавшими в цветах. Немного в сторонке помещалась железнодорожная станция.
Филимонов заговорил, прервав затянувшееся молчание.
– Послушайте, Варнаховский, сейчас мы с вами поедем поездом до России. Путь не близок. Но хочу вас сразу предупредить, чтобы вы не совершали никаких глупостей и тем более не пытались бежать. Для вас это просто опасно. Не знаю, по какой причине, но вас ищут агенты Третьего отделения. Насколько мне известно, у них нет полномочий куда-то вас доставлять. Допускаю, что они просто придушат вас где-нибудь и бросят ваш труп в придорожную канаву. Так что свой арест воспринимайте как благо.
Леонид поморщился:
– «Благом» вы называете гнить заживо где-нибудь на сибирской каторге, я так понимаю?
Ландо остановилось подле перрона, на котором стояло десятка два пассажиров в ожидании поезда. Варнаховского держали под руки, на которые, скрывая наручники, набросили зеленый жакет. Спокойствием и невозмутимостью он ничем не отличался от прочих пассажиров.
Гулко стуча тоннами железа, подошел паровоз, сделав длинный предупредительный гудок.
– Нам в последний, – проговорил Филимонов, заметив, как Варнаховский проводил взглядом вагоны первого класса.
Прошли в специализированный вагон, разделенный решетками на несколько отсеков. Прежде Леонид грел себя мыслью о возможном побеге, но сейчас, перешагнув зарешеченную дверь, понял, что это невозможно. В каждом из отсеков стоял полицейский и посматривал на арестованных, сидящих на лежаках по обе стороны купе.
– Месье, вам сюда, – показал полицейский на последнее купе в конце вагона. И, открыв решетку, пропустил в конец коридора.
– Что ж, так даже будет удобнее, – согласился Филимонов. – Я буду ехать с вами по соседству, а двойная охрана вам совсем не повредит.
Варнаховский в сопровождении трех мужчин прошел в крайнее купе. Зарешеченная дверь оказалась приоткрыта, и в купе сидело двое мужчин в итальянских дорогих костюмах. На сидельцев они явно не походили не только упитанными физиономиями, но и озороватым блеском глаз.
Кто же это такие? И что они здесь делают?
Филимонов нахмурился. Один из них, тот, что был постарше и покрепче в плечах, – в щеголеватом клетчатом жакете, – произнес:
– Владимир Гаврилович, я бы не хотел вас расстраивать, но арестованного вы должны передать нам.