Аристократия духа

Михайлова Ольга Николаевна

Кейтон с сомнением посмотрел за окно, потом вспомнил, что приглашён Ренном к мисс Хилл. Вечеринка без затей - это то, что надо, подумал он, и сказав леди Эмили, что зван сокурсником к мисс Мелани Хилл, приказал подать сюртук.

Он не сомневался, что его не ждут, но был только рад этому, ибо не хотел привлекать к себе внимания. Блаженная безболезненность проступила в нём коротким умиротворением, он надеялся скоротать время до ночи в тихом обществе.

Глава 10.

" Эта песня о маленьком горбуне, певце и музыканте,

который

тщетно мечтал о любви красавицы и умер от тоски..."

Кейтон обманулся во всех своих ожиданиях. Мисс Мелани встретила его на пороге, радостно улыбаясь, сообщила, что мужчин ещё нет, и, схватив за запястье, потащила в залу. В гостиной было шумно: мисс Ренн разучивала новую песенку, мисс Тиралл подыгрывала ей на рояле, мисс Сомервилл читала при свечах. Она была странно непохожа на себя, её лицо казалось выточенным из опала и слоновой кости, а новое розовое платье только оттеняло сияющую белизну её гладкой и чистой кожи. Она улыбнулась и поднялась ему навстречу, словно Афродита из пены Адриатики.

Он тоже улыбнулся.

– Что - мрамор паросский и алебастр?

Что - белоснежный храм?

Что - отражение белых астр в зеркале из серебра?

Что - облаков белорунных лоск и белизна риз?

Что - среди белых ночных звезд лунный лилейный диск?

Все это грезы, чей свет побледнел,

В свете твоей белизны, Эбигейл...
–

Он с улыбкой отвесил поклон мисс Сомервилл.

Едва он начал свой экспромт, как музыка смолкла - мисс Энн перестала играть. Умолкла и мисс Рейчел. Голос Кейтона всегда был красив, а сейчас, когда он был прекрасно настроен и очарован девичьей красотой, звучал как чародейное пение сирен. Когда он умолк, то сам поразился повисшему молчанию, испугался, не сказал ли он, упаси Бог, чего-то недопустимого? В стихах он не назвал Эбигейл "мисс". Кейтон на минуту растерялся. Губы его чуть дрогнули, взгляд смягчился.

– Надеюсь, вы простите, мисс Сомервилл, мою фамильярность, она была продиктована поэтическими законами... Я не хотел вас обидеть...

Но он ошибся. Девицы не заметили его поэтической вольности, но были очарованы его экспромтом. И не только им.

– Бог мой, какой у вас голос...
– загоревшимися глазами посмотрела на него мисс Рейчел, не давая ответить Эбигейл, - мне показалось, я в заколдованном лесу Мерлина...

Энселм пожал плечами и рассмеялся. Сейчас он чувствовал себя гораздо свободней, чем в гостиной Реннов и на пикнике. Девицы эти, и он уже понял это, были безупречно воспитаны и весьма деликатны, ничем его не задели. Он не ждал от них подвоха или унижения, а прекрасное самочувствие вдохновляло его самого. Он полностью расслабился.

– Было бы уж совсем несправедливо, мисс Рейчел, если бы уродство в человеке ничем не восполнялось

и не искупалось. Должен же я иметь хоть что-то, приятное дамам.

– Нос мистера Комптона вдвое больше вашего, но вы о нём и не обмолвились...- проронила несколько досадливо мисс Эбигейл.

Он не понял её.

– Что?

– Нe that has a great nose thinks everybody is speaking of it ...

Он понял. Усмехнулся.

– Это рассуждение здравое, мисс Эбигейл, но это суждение красавицы, о которой говорят лишь "как она красива"...

Мисс Ренн надоели их препирательства.

– Вы поёте, мистер Кейтон?

Он улыбнулся.

– Меня учили, но не увлекли. Мой учитель пения за неверно взятую ноту лишал меня лакомств за ужином, и я быстро возненавидел - и педагога, и его чёртовы рулады, а закончил тем, что опрокинул на рояль вазу с цветами, правда, не по злобе, но по неосторожности, когда погнался через гостиную за нашим пуделем Бандитом...

На самом деле Энселм петь любил. Однажды брат привёл его в небольшую пещеру в версте от дома. Там, под высокими сводами, странно отдавался, казалось, прыгая по стенам, каждый звук. Льюис неожиданно попросил его спеть церковный псалом - и Энселм сам поразился звучанию своего голоса. С тех пор часто приходил сюда один и всегда пел, надеясь заворожить голосом королеву фей... Но не сумел, Титания не появлялась.

– А дуэт из "Севильского цирюльника" вы знаете?
– глаза мисс Ренн горели.

Энселм поднял глаза к небу и развёл руками, давая девице понять, что готов спеть с ней не только Россини, но и всё, что она пожелает, наслаждаясь свободой от проклятой головной боли и воцарившимся в душе покоем. Мисс Энн заиграла, он взял ноты, вступил со второго такта, не заметив, что к ним подошла и мисс Сомервилл.

Но дуэта не получилось. Мисс Ренн на первом же куплете с досадой отбросила ноты и заявила, что он поёт как Орфей, и всем сразу понятно, что у неё ужасный голос! Мисс Ренн лукавила. Её голос был приятен, но он подлинно не шёл ни в какое сравнение с голосом Энселма, чарующим и колдовским. Кейтон покаянно повесил голову, и пообещал в следующий раз сфальшивить.

Все рассмеялись. Мисс Сомервилл, подойдя ближе, спросила, давно ли он пишет стихи? А он их не пишет, пояснил он, просто иногда случайные впечатления, как кремень из кресала, высекают из него поэтические строки.

Энселм присел рядом с Эбигейл.

– Поэзия разлита в жизни как цветовые мазки на холсте, если я в духе, то улавливаю утонченные ароматы, нотную гармонию - и мне хватает. Аромат ваших духов вдохновил меня. Я люблю запах лимона и мяты.

– Лимона в них нет, - насмешливо прокомментировала мисс Рейчел, - там мелисса, вторая нота - магнолия, а третья - ваниль и лавр.
– Она состроила насмешливую рожицу.
– Будете знать, как демонстрировать преимущество в пении!

Кейтон шутовски развёл руками.

– В прохладной свежести мелиссы, травы нектарной, пчелами любимой,

что снимет головную боль страдальца и успокоит головокружение,

не каждому дано, вдохнув, услышать изнеженную красоту магнолий,

и обитателя сырых лесов тенистых, что ни к чему совсем вдыхать влюблённым,

<