Ария князя Игоря, или Наши в Турции
Шрифт:
— Если бы я был Заратустрой, — спокойно сказал Игорь, — я бы так и сказал — был Заратустрой. Но зачем мне врать? Раз я был Ницше — значит, я был Ницше. Мне гордыня не свойственна. Я очень скромен.
— Оно и заметно, — сказала Ира и отправилась на добычу.
— Видал? — спросил Игорь Сергея. — Шпыняет меня. Слова не дает сказать.
— Да брось ты, — ответил Сергей. — Тебя пошпыняешь. Ты же страшный человек!
— Мерси за комплимент, — ответил Игорь, — я знаю, что ты от души.
В этот момент Ира вернулась с едой, и ребята набросились на принесенные
— Вообще-то, это верх домостроя, — сказала Ира, — что я вам хожу за едой, а вы, два как бы рыцаря, сидите на задницах, не делая ни малейшей попытки их оторвать от стульев.
— Фоф флуф, фто фам ифет фа ефой… — начал бубнить Игорь с набитым ртом.
— Что?
— Тот глуп, — сказал Игорь, прожевав здоровенный кусок колбасы, — кто сам ходит за пропитанием, вместо того чтобы отправить на добычу кого-нибудь другого.
— Это опять Ницше? — саркастично спросила Ира.
— Это я, — гордо ответил Игорь. — Избранные мысли князя Игоря.
— Браво, — сказала Ира. — Зал в восторге.
— Ты бы лучше не восторгалась, а записывала, — попенял ей Игорь, — раз уж небо дает тебе счастье общения со мной.
— Сколько ты ему налил? — спросила Ира Сергея. — Всего сто граммов? И это у него от такой дозы поперла неконтролируемая мания величия? Плохо дело. Как мы его лечить-то будем? Я таблеток от этой болезни из Москвы не захватила.
— Клизмами будем лечить, — сказал Сергей. — Говорят, от мании величия хорошо помогает.
— Когда-нибудь, — сказал Игорь печально, — обо мне напишут много-много всяких исследований. И в одном из них будет рассказано о том, как этот великий человек путешествовал с двумя спутниками по Турции, не встречая в их сердцах ни грамма понимания и сочувствия. Там будет написано, — голос Игоря окреп и зазвучал, как у прокурора, требующего для обвиняемого как минимум смертной казни через повешение в кипящем масле, — как он подвергался неслыханным оскорблениям, а его мысли высмеивались неблагодарными слушателями. И когда люди будут читать это исследование, они будут плакать так горько, что розы на окнах поникнут бутонами…
— И шлепнутся, к черту, на пол, — закончил фразу Сергей.
— Вот ты не интеллигент ни хрена, — разозлился Игорь. — Не мыслитель.
— Хватит с нас одного мыслителя, — сказала Ира. — Тебя, любимый. Я бы даже сказала, что и тебя-то слишком много, но боюсь, что в таком величественном состоянии даже эта невинная фраза тебя оскорбит.
— Ничего, ничего, — сказал Игорь, ковыряясь в тарелке. — Оскорбляйте. Пускай потомки узнают, как друзья обращались с лучшим умом своего времени.
— Слышь, — сказала Ира Сергею, — клизмами, по-моему, не обойдемся. Надо будет еще кружку Ремарка использовать.
— Всегда знал, что ты прекрасно разбираешься в искусстве, — язвительно сказал Игорь. — Это же надо Эсмарха с Ремарком перепутать.
— Я просто оговорилась, — сказал Ира, смутившись.
— Хорошая оговорочка, — не отставал Игорь. — Прямо по Фрейду. Старикашка Фрейд много чего рассказал бы по поводу этой оговорочки.
— Ты лучше ешь давай, — сказала Ира. — Нас там небось
— Ой, а что это? — удивился Игорь.
— Господи, неужели лучший ум современности не знает такого простого термина? — делано удивилась Ира.
— Не знаю, — с достоинством сказал Игорь. — Великие умы никогда не боялись признать, что они чего-то не знают. Талассотерапию знаю. Апитерапию тоже проходил. Ампелотерапию — не знаю. Что это, мать, колись? Электричеством дергают, что ли?
— Тебя бы не помешало электричеством, — сказала Ира. — Честно говоря, я сама точно не помню, что это такое. Просто всплыло в памяти.
— Понял, — сказал Игорь. — Кстати, ты не помнишь, что такое вегетососудистая дистония с повышенным таратоксикозом и облитерирующим эндартериитом?
— Нет, — недоуменно сказала Ира, — не помню. А что это?
— Да просто что-то всплыло в памяти, — небрежно ответил Игорь.
— Ну и что вы тут делаете? — вдруг раздался громовой голос за спиной у ребят. Они обернулись и увидели Андрюшу, который смотрел на них весьма неодобрительно.
— Что случилось? — спросила Ира.
— Вообще-то, вас уже полчаса весь автобус ждет, — объяснил Андрюша. — На часы бы посмотрели.
— Серег, — скомандовал Игорь, — посмотри на свои новые хронометражки. Заодно и проверим, то ли мы купили или не то.
— Лучше на мои посмотрим, — сказала Ира. — У Сереги какая-то дешевка за пятьсот баксов, а у меня настоящие Rado, между прочим.
— Договорились, смотри на свои, — согласился Игорь. — Хотя хвастаться часами — неприлично.
Ира вскинула руку и внимательно посмотрела на часы.
— Точное время, — сказала она, — то ли восемь восемнадцать плюс-минус пять минут, то ли девять восемнадцать плюс-минус столько же.
— Очень информативно, — похвалил ее Игорь. — Точность хода просто поражает воображение.
— Да они точно ходят, — обиделась Ира. — Но сам же видишь, здесь цифр нет, а только четыре бриллиантика. Попробуй по таким часам время определи.
— Девять часов девятнадцать минут, — сказал Сергей, с удовольствием посмотрев на циферблат Emporio Armani, доставшихся ему вчера после таких упорных боев.
— Видала, мать, какие часы надо покупать? — спросил Игорь подругу. — Такие, по которым иногда даже время можно определить. Это не я сказал, кстати, а Ницше.
— Между прочим, в автобусе мы договорились встретиться ровно в девять часов, — снова встрял в разговор Андрей. — Вас ждут уже полчаса.
— Согласись, — невозмутимо сказал Игорь, — намного хуже, если бы мы всех ждали полчаса.
— С вашей точки зрения — вполне вероятно, — ответил Андрей. — Но с нашей — вовсе не факт.
— Ну хорошо, хорошо, — сказал Игорь, величественным жестом промакивая губы салфеткой. — Мы уже идем. Вот только кофе выпью.
— Игги, не хулигань, — сказал Андрей, показывая всем видом, что шутить он уже не намерен. — Мы там уже обалдели в автобусе.
— Игорь, ну правда, пойдем, — начала канючить Ира. — Я кофе тебе с собой возьму. Выпьешь в автобусе.