Арк. Том 12
Шрифт:
– Пациент номер 809, Пак Со-Ми…
На сей раз это занимало больше времени, чем раньше. В чем дело? Они нашли у нее что-нибудь? Хен-Ву косился в монитор, пытаясь что-нибудь в нем разглядеть, однако он в любом случае не разбирался в медицинской терминологии. Врачи пытались общаться с пациентами и их близкими, не используя заумных слов, но в своих записях, разумеется, писали понятным для себя и своих коллег языком. Впрочем, диагноз вроде «терминальной стадии рака» был одинаково понятен и врачам, и простым смертным.
– Хен-Ву?
Его разошедшийся поток мыслей
– А?.. Да!
Хен-Ву весь напрягся, но врач успокоил его улыбкой.
– Судя по результатам осмотра, состояние вашей матери значительно улучшилось.
– П-правда?
– Да, по показаниям осмотров на протяжении последних шести месяцев, можно с уверенностью утверждать, что у нее началась ремиссия [1] . Ни рентген, ни магнитно-резонансная томография, ни анализы крови не показали ничего нового. О полной ремиссии говорить еще рано, но надежда есть.
1
п/п: ремиссия — период течения хронической болезни, который проявляется значительным ослаблением (неполная ремиссия) или исчезновением (полная ремиссия) ее симптомов (признаков заболевания)
– Спасибо! Спасибо вам огромное!
Хен-Ву долго тряс руку врачу, не переставая кланяться. При мысли о пяти последних годах жизни в его голове громыхали яркие фейерверки. Уже шел 6 год с того дня, когда ему впервые довелось увидеть мать в интенсивной терапии. Она была так слаба, что пальцем не могла пошевелить. Что уж там, она не могла самостоятельно моргать. Признаться, Хен-Ву не верил, что ей когда-либо удастся полностью выздороветь, но он благодарил судьбу за то, что ей все это время удавалось выживать. Это длилось на протяжении 6 лет, но он так настрадался за это время, что казалось, будто прошло много больше.
Однако теперь его уверяли в том, что надежда все-таки есть. Он вообще недолюбливал докторов, но врач в этом госпитале был его личным Иисусом. Одним-единственным сказанным словом он мог либо вознести его в рай, либо низвергнуть в ад. Сейчас, благодаря ободрительным словам доктора, Хен-Ву был в раю, а доктор и правда сейчас казался похожим ему на Будду или Господа.
– Это все благодаря желанию пациентов и их опекунов бороться и жить.
Доктор тоже предпочитал приносить хорошие вести. Дальше он продолжил гораздо менее серьезным тоном.
– Думаю, пора задуматься о выписке и переводе пациентки на амбулаторное лечение.
– Амбулаторное?
– Именно. Пока она останется здесь, но если ее показатели не ухудшатся до следующего обследования через 2 месяца – то она сможет отправиться домой. Пак Со-Ми отлично справляется, но чересчур долгая госпитализация подавляет многих пациентов, и смена обстановки зачастую идет им на пользу. Надеюсь, и Пак Со-Ми это поможет. Помимо этого, думаю, ей хотелось бы сократить затраты на свое лечение. Так что, если все сложится удачно, то скоро
Если мама продолжит поправляться, то после следующего обследования через 2 месяца ее переведут на амбулаторное лечение. Голова Хен-Ву кружилась от хороших новостей. Он снова сможет жить вместе с мамой! Как долго он ждал этого дня? Он чуть ли не вприпрыжку вылетел из кабинета врача.
– Мама, ты слышала новости? Тебя скоро могут отправить домой!
– Да, мне только что сказали, – засмеялась мать, указывая на стоящую над кроватью медсестру со шприцом в руках. – Если получится, конечно…
Сердцебиение Хен-Ву участилось, и он присел у кровати. Как она могла так говорить?
– Конечно получится! И никаких «если». Даже врачи уверены в своих прогнозах на этот раз. Или тебе здесь лучше, чем дома со мной?
– Не говори глупостей.
– Тогда прекрати унывать. А не то обижусь, — Хен-Ву принял надутый вид, словно трехлетний ребенок.
Он мог сражаться с бандами гангстеров на улице или лестью убеждать персонажей Нового Света, но перед матерью он всегда был маленьким ребенком. Или, во всяком случае, хотел им быть.
– Ты прав, прости, — засмеялась она.
В груди Хен-Ву защемило от этого светлого смеха. Радость так распирала его изнутри, что, казалось, еще чуть-чуть, и он лопнет. Ему казалось, что его сердце вот-вот взорвется
– Так, что нам нужно? Что ты хочешь, чтобы я купил? Нет, что тебе нужно как надомному пациенту? А, ну конечно, одежда. Хочешь, съезжу сегодня же?
– Что? Нет… у меня ведь осталось полно старых вещей дома.
– Они уже давно вышли из моды.
– Ну и ладно. Когда я уделяла много внимания своим нарядам?
– Именно поэтому я и хочу тебе их купить.
У Хен-Ву в горле появился комок. Его мать, по сути, жила в этой палате уже несколько лет. Ему все это время приходилось снимать однокомнатную квартирку, из-за чего пришлось продать или отдать множество ненужных вещей, для которых просто не было места. Однажды, разбираясь со старой одеждой мамы, он вдруг осознал: «Это вещи моей матери?»
Он с трудом узнавал их, и решил рассмотреть повнимательнее. Его маме, потому что она была мамой, было все равно, что носить и что есть. Но он не смог сдержаться слез, смотря на ее вещи. Она покупала их на рынке, и когда старье изнашивалось, она не покупала новое, а штопала старое. Он даже мог разглядеть эти швы. И та же история с одеждой отца. Просто куча облезлого, неприятно пахнущего плесенью тряпья, которое носилось явно больше 10 лет.
Тряпья, которое носили его родители, пока их сыночек покупал себе новые джинсы за 200-300 тысяч вон, или в очередной раз выпрашивал деньги на обновление гардероба на новый сезон. Тогда он просто не замечал этого. Хен-Ву вырос, окруженный любовью, но не замечал и этого до наступления совершеннолетия. Их избалованный сын обладал дрянным характером и не хотел иметь с родителями ничего общего. Он даже не пытался их понять. До наступления совершеннолетия.
«Я больше не допущу подобной ошибки», – поклялся себе Хен-Ву в тот день.