Арка святой Анны
Шрифт:
— Будь по-вашему! Перо Пес прощелыга и предатель. Наш добрый прелат велит передать его вам в руки, чтобы вы поступили с ним по вашей воле.
— Да здравствует наш епископ и смерть Перо Псу!
И снова мятеж как будто стал затухать, и снова среди почти утихомирившегося люда прозвучал тот же голос, пронзительный и магнетизирующий:
— Аниньяс, Аниньяс!
Народный гнев снова воспламенился; Мартин Родригес снова впал в растерянность. Как бывает обычно с человеком, который не знает, что ответить, но видит, что дать ответ необходимо, и ответ решительный, он оглядывался, глотал слюну, приоткрывал рот, словно собираясь заговорить… и на том дело кончилось.
Невозможно
Едва появился на балконе Пайо Гутеррес, толпа приветствовала его единогласно восторженными кликами.
— Успокойтесь, дети мои, и выслушайте меня.
Толпа смолкла, никто даже не перешептывался. Архидиакон продолжал:
— Аниньяс была арестована нынче ночью… по моему приказу.
Гул ужаса и несказанного изумления пробежал по всей толпе.
— Да, по моему приказу. Ее обвиняют в тяжких преступлениях… Даст бог, обвинения окажутся ложными…
— Ложные они!.. Ложные! Аниньяс святая.
— Да-да, она святая, Аниньяс.
— Быть может, и я на то уповаю. В этом случае ее нынче же оправдают и отпустят на свободу. Окажите мне доверие. Ее дело поручено мне; судить ее буду я. И я… отвечаю за нее.
— A-а, ну тогда…
— Ступайте, дети мои, успокойтесь. Нам пора начинать крестный ход. Явите себя добрыми христианами и богобоязненными людьми; дозвольте нам исполнить обряды, предписанные церковью. Разойдитесь по домам, дети мои, и да пребудет с вами благословение божие.
— И ваше. Мы хотим, чтобы вы благословили нас.
— Во имя вышнего и справедливейшего судии, того, кто вознаграждает и карает в вечности, того, кто судит народы и царей, того, кто принял смерть за всех нас равно, а не за кого-то наособицу, благословляю вас, дети мои, подите с миром.
Действие, которое оказывает внушающий уважение голос на бурлящую толпу народа, — одно из вечных чудес, свидетельствующих о всемогуществе господа и оправдывающих его славу.
Мятеж притих и как будто сошел на нет.
Вскоре соборные врата были растворены, и оттуда торжественно выходила процессия, распевая молитвы и славословия. Епископ во всем блеске католической пышности следовал в замке процессии. Сверкающая митра была надвинута на лоб, прочерченный надменными морщинами; рука, опиравшаяся на золотой посох, казалось, слегка дрожала; но поступь была твердой, и глаза спокойно скользили по странице псалтыря, которую держал перед ним певчий.
Они повернули к вратам Солнца, спустились вниз по крутому Кодесалу и вышли к бурому берегу реки, вознося к небу молитвы и песнопения и взывая к мученикам и апостолам, ко святым исповедникам и девам, да молят бога за нас!
Глава XVII. Процессия
В
Бедная Португалия, жила ты себе по старинке, не было у тебя ни биржевых дельцов, ни лордов-хранителей казны, ни подвесных мостов, ни инструкций по поводу проведения смертной казни через повешение, ни баронов, ни вольных каменщиков,{80} и была ты посмешищем Европы, которая дивится ныне при виде того, как ползешь ты, словно краб, по этой дороге, ведущей за пределы цивилизации!
Будем плясать польку{81} и да здравствует прогресс!
Вернее, так: прогресс нашего регресса, как говорит один великий и блистательный наш оратор,{82} красноречие коего, в скобках будь сказано, тоже отплясывает польку.
Плясать-то плясывали и каноники города Порто, так было еще во времена моей бабушки, она видела это сама, и когда я был маленький, рассказывала мне, что они и впрямь плясали перед алтарем святого Гонсало в день этого угодника. И то была пляска благочестивая и иератическая,{83} нынче в ходу это греческое словцо, мы стали увлекаться до безумия греческим языком с тех самых пор, когда перестали владеть им. Когда мы посылали разных там Тейве да Гоувейа{84} преподавать его в Париже, сами мы говорили по-португальски.
Стало быть, плясали, так оно и было, плясали каноники Порто во храме Сан-Гонсало-де-Амаранте, плясали в тридцати процессиях и шествиях в честь разных святых угодников и угодниц. И того же обычая придерживались другие капитулы и причты королевства, которые в наши дни не идут и на хоры; более того, у них нет даже административного кодекса, за каковой они могли бы уцепиться.
Среди многочисленных праздников нашего славного собора, в ритуал коих входит шествие, — рассказывал мне один старик пребендарий,{85} он на руках меня носил и обладал самою ангельской душой, какая только может быть у пребендария, — наиглавнейшим было шествие к часовне святого Марка-евангелиста, который, как утверждали уроженцы Гайи или Кале, был основателем святой церкви города Порто, хоть с ним спорили жители Мирагайи, возражая, что основал ее святой Василий в своем приходе, именуемом по названию храма Сан-Педро-экстра-мурос.{86}