Аркадий Бухов
Шрифт:
И вот, когда однажды лишняя утка, неудачно поместившись в желудке Санчо Пансы, нарушила равновесие, он слетел с осла, который с целью обидеть его несколько раз ткнул его копытом в мягкую часть тела при сочувственном молчании проходившего мимо стада ослов.
Разве не печально, когда вас обидит какой-нибудь осел, к тому же разрушая вашу репутацию среди других ему подобных.
Лягушка Ивана Андреевича Крылова, которую с чисто деловой точки зрения предупреждали подруги не раздуваться до воловьих размеров, не поддалась их увещеваниям.
Дурная привычка чванства всегда приводит к такому концу.
«Лягушка
Если мы к этому добавим еще указание на трагический конец Обломова, привычка к сонливости у которого была верхом человеческого невоздержания, наш очерк не будет страдать обидной неполнотой.
— Проснитесь, Илья, — предупреждали его окружающие, — нужно же что-нибудь делать…
— Вот я и делаю, — отвечал, позевывая, Обломов.
— А что именно?
— Плюю в потолок.
Что же вышло? Он довел себя до того, что, когда в библиотеке современному читателю предлагают «Обломова», он отмахивается и начинает сердиться:
— Не желаю Обломова. Всюду слышу — обломовщина, обломовщина… Газетный материал… Дайте что-нибудь художественное… Гончарова хоть, что ли…
* * *
Мы надеемся, что этих примеров запущенной невоздержанности, склонности к дурным привычкам и печальных последствий, отсюда проистекающих, — совершенно достаточно. Если уж мировая литература не поможет — в какое же учреждение тогда обращаться?
1928
Учитесь плавать
Существует весьма распространенное и не весьма глубокомысленное убеждение, что обучить плаванию легче всего так: столкнуть человека в воду, и все. Так как тонуть не любят даже самые исключительные натуры, обыкновенный столкнутый человек начинает барахтаться, пускать пузыри и, в конце концов, действительно начинает понимать. что только энергичные движения всеми четырьмя конечностями спасают от длительного знакомства с дном… Не хочу скрывать, что подобным же способом обучали и меня, но я не столько времени барахтался в воде, сколько вылезал на берег, извергая из себя, вместе с пресной водой, весь тот запас нехороших и обидных слов, какой у меня к тому времени был скоплен для окружающих. Помню только, что в этот момент с очевидной убедительностью выяснилось, что я очень хорошо могу аттестовать гнусное поведение моих учителей по пребыванию в воде, но плаваю хуже, чем средне.
Такие опыты не для всех проходят бесследно. На моей памяти один случай, когда подгулявшие купцы столкнули с волжского парохода, очевидно тоже с исключительно пе-дагогическими целями, одного своего наиболее тепло одетого и наиболее пьяного собеседника.
Обучаемый не более двух минут тактично продержался на воде, оглашая окрестности неприятным баритоном, но потом решительно переменил темп действий и быстро пошел ко дну. Через два дня его поймали багром. Не знаю, в какой степени
Основываясь лишь на этих незначительных примерах, я полагаю, что техника обучения плаванию должна быть коренным образом изменена. Думаю, что многие со мной в этом отношении будут безоговорочно согласны.
Плавать лучше всего учиться, конечно, с соблюдением необходимых предосторожностей, причем мы уже имеем достаточное количество таких проверенных средств, как спасательные пояса, бычачьи пузыри и пробковые набрюшники.
Сразу надевать все это на се^я не стоит, так как получается слишком сильный эффект: молодого и испытанного пловца в этом случае выпирает из воды, как пробку из бутылки с квасом, и он не столько плывет по воде, сколько реет над ней, как голодная жирная чайка после дождя.
Лучше всего применять сложные приборы по спасанию утопающих поодиночке, пополняя их количество лишь по мере надобности.
— Как вы чувствуете себя? — Начните этим вопросом опыт с человеком, опущенным в воду с бычачьими пузырями под мышками.
— Прекрасно, — констатирует тот свое состояние, — только со мной происходит что-то психофизическое: голову у меня-тянет кверху, а ноги болтаются по дну. Сейчас, например, я ясно чувствую, что зацепил левой ногой сильно подержанную консервную банку.
— Чувствуете ли вы опасность?
— Почти никакой. Но, если мне предстоит подмести все речное дно собственными ногами, я боюсь, что мне это не понравится.
— Попробуйте похлопать руками по воде.
— Дружеское спасибо. Я уже полчаса хлопал дугообразными движениями. Получается очень красиво, но я неподвижен, как утюг.
Значит, настал момент для применения другого средства. Вы бросаете вашему ученику спасательный пояс, который он надевает на себя с чувством нескрываемой надежды, и в следующий момент над водой показываются лишь его покрасневшие от холода пятки, а о столь необходимом даже для пловца присутствии головы вы слегка догадываетесь лишь по крупным пузырям, эффектно появляющимся на поверхности.
Приблизительно на девятнадцатом пузыре вы сами опускаетесь с берега в воду и собственноручно придаете обучаемому необходимое для сохранения его жизни равновесие.
— Почему вы пускаете столько пузырей? — ласково звучит ваш голос.
— Что же, я в шахматы играть буду, что ли? — возмущенно отзывается нетерпеливый ученик. — Если у меня ноги черт их знает где, а нос в той же консервной банке на дне.
Я думаю, что плавание при таких условиях лишь с большой натяжкой может рассматриваться как удовольствие…
— Попробуйте, я лучше сделаю это на берегу. Там это как-то веселей выйдет.
— На берегу плавать не учатся.
— Обидно. В воде это более затруднительно.
— Тогда перейдем к пробковому набрюшнику.
— Я уже так наглотался воды, что по мне — хоть динамо-машину привязывай к животу. Человек человеку — волк.
При надевании пробкового набрюшника симметрия спасательного окружения сохраняется в следующем виде: бычачьи пузыри тянут кверху верхнюю половину организма, пробки не дают утонуть животу, а сползающий на ноги пояс неудержимо стремит их в неизвестном направлении к далеким облакам, окрашенным розовой нежной краской заката.