Аркадий и Борис Стругацкие: двойная звезда
Шрифт:
Итак, что на самом деле произошло с Тристаном? БНС по поводу этого вопроса замечает:
«Принципиально особенным является первый вопрос. Чтобы ответить на него, недостаточно внимательно читать текст – надо ПРИДУМАТЬ некую ситуацию, которая авторам, разумеется, известна во всех деталях, но в повести присутствует лишь как некое древо последствий очевидного факта:
Абалкину откуда-то (ясно откуда – от Тристана) и каким-то образом (каким? в этом и состоит загадка) удается узнать, что ему почему-то запрещено пребывание на Земле и запрет этот каким-то образом связан с КОМКОНом-2 (отсюда – бегство Абалкина с Саракша, неожиданный и невозможный звонок его Экселенцу, вообще все странности его поведения). Разумеется, я мог бы здесь изложить суть этой исходной сюжетообразующей ситуации,
В трактовке «Люденов» ответ (вкратце) выглядит так. На месте, где предполагалась его встреча с Абалкиным, Тристан был захвачен контрразведчиками Островной Империи, заподозрен в шпионаже и подвергнут пыткам. В результате этих пыток, возможно с применением химических препаратов, он мог начать бредить, причем на родном немецком языке. Появившийся на месте встречи Абалкин-Гурон не мог не быть привлечен для дешифровки этого бреда. В результате чего вполне мог узнать, что ему, во-первых, категорически запрещено возвращаться на Землю, во-вторых – что по некоему номеру спецканала, известному только Тристану и Экселенцу, можно что-то выяснить. Само собой, переводить все это контрразведчикам Империи Абалкин не стал, но воспользовался первым же поводом для того, чтобы покинуть Островную Империю и принять меры для прояснения ситуации.
Если же говорить о последнем, одиннадцатом, вопросе (именуемом АБС фундаментальным) – почему Абалкин, попросту говоря, не пошел жаловаться по начальству, а вместо этого начал метаться по планете и совершать необъяснимые и необратимые поступки – ответ на него несложен. Абалкин – «прогрессор» и свои проблемы привык решать типично «прогрессорским» методом. То есть в одиночку и так, чтобы сразу отделить своих от чужих. Что есть, согласно Стругацким, одно из главнейших качеств Прогрессора – умение безошибочно отделять своих от чужих. Кроме этого, Абалкин очень хорошо знает, каково его родное начальство и к чему привели, например, его многочисленные жалобы в прежние годы – когда он хотел работать по призванию, а его безжалостно отпихивали в нужную начальству сторону. То есть подальше от Земли.
Комментарий БНС:
Чистовик мы добили окончательно в конце апреля 1979 года и тогда же – но никак не раньше! – приняли новое название «Жук в муравейнике» вместо старого «Стояли звери около двери». От исходного замысла остался только эпиграф. За него, помнится, нам пришлось сражаться буквально не на жизнь, а на смерть с окончательно сдуревшим идиотом-редактором из Лениздата, которому втемяшилось в голову, что стишок этот авторы на самом деле придумали, переиначив (зачем?!) какую-то богом забытую маршевую песню гитлерюгенда (!!!). Причем эту – истинную – причину редакторской активности мне сообщил по секрету «наш человек в Лениздате», а в открытую речь шла только о нежелательных аллюзиях, акцентах и ассоциациях, каким-то таинственным образом связанных со злосчастным «стишком маленького мальчика».
Из письма БН от 9.09.82: «…В общем, битых полтора часа мы с Брандисом (который также был вызван, как составитель и автор предисловия) доказывали этому дубине, что нет там никаких аллюзий и что не ночевали там ни акценты, ни ассоциации, ни прочие иностранцы, а есть там, напротив, только Одержание и Слияние… Скажи мне: почему они всегда одерживают над нами победы? Я полагаю, потому, что им платят за то, чтобы они напирали, а нам за то, чтобы мы уступали…»
Отстоять эпиграф так и не удалось. С трудом удалось оставить в тексте сам стишок, основательно
Но, несмотря на мелкие огрехи, цензурные придирки и прочие «радости жизни», ЖВМ занял свое прочное место в Мире Полудня. И одновременно стал связующим мостиком от «Обитаемого острова» к «Волны гасят ветер». Где авторы завершили трилогию о Максиме Каммерере – правда, на довольно грустной ноте. Как напишет БНС, «повесть „Волны…“ оказалась итоговой. Все герои наши безнадежно состарились, все проблемы, некогда поставленные, нашли свое решение (либо – оказались неразрешимыми), мы даже объяснили (вдумчивому) читателю, кто такие Странники и откуда они берутся во Вселенной, ибо людены наши – это Странники и есть, точнее, та раса Странников, которую породила именно цивилизация Земли, цивилизация Homo sapiens (как называется в Большой науке вид, к которому все мы имеем честь принадлежать)…»
«Хромая судьба» (1967–1982)
«Хромая судьба» – второй, после «Града обреченного», и он же – последний роман АБС, который они, по собственному признанию, совершенно сознательно писали «в стол», понимая, что у него нет никакой издательской перспективы. Действительно, довольно трудно представить себе издание ХС (естественно, вместе с «Гадкими лебедями») году эдак в 1983-м. В самый (как казалось тогда) разгар застоя, когда страной правил недавний председатель КГБ, а Политбюро ЦК КПСС в целях увековечения памяти Л.И. Брежнева постанавливало, как шутили тогда, присвоить его имя Ю.В. Андропову. Когда в магазинах проводили облавы на предмет обнаружения улизнувших с работы граждан, когда сбивали южнокорейский «Боинг», когда Сахаров уже сидел в горьковской ссылке и когда вовсю пылал пожар «освободительной» войны в Афганистане.
Время было мерзейшее – как сейчас помню. Все мы пребывали в полной уверенности, что кремлевские старцы будут и далее сменять друг друга на троне и надо только внимательно следить – кто будет возглавлять комиссию по организации похорон очередного вождя (это, как известно, было вернейшей приметой – точнее, Знаком, безошибочно указывавшим на очередного Генерального секретаря). Было понятно, что после Андропова грядет либо Черненко, либо Гришин, а вот Романову, видимо, придется подождать – непозволительно молод. Но настанет и его черед (о чем мы, жившие в Ленинграде под его мудрым руководством, размышляли со скрежетом зубовным)…
И в это время – «Хромая судьба»? Помилуйте, о чем речь? С ее-то откровенными издевательствами над социалистическим реализмом и структурами, оный соцреализм производящими? С беспощадно точным описанием творческих мук писателя, пытающегося «встроиться» в застойную эпоху и ей хотя бы формально соответствовать, держа при этом (как многие из нас, впрочем) фигу в кармане? С упоминанием, наконец, того, что писатель вообще может писать «в стол», иметь дома в ящике стола что-либо тайное, заветное, сокровенное, но не предназначенное для открытой советской печати? А как же провозглашенная на весь мир свобода творчества? Сразу, правда, вспоминается известное: «А правда ли, что советские писатели пишут по указке партии? – Нет, неправда! Они пишут по указке сердца! А сердца преданы партии…»
Комментарий БНС:
История написания этого романа необычна и достаточно сложна, так что приступая сейчас к ее изложению, я испытываю определенные трудности, не зная, с чего лучше начать и в какой последовательности излагать события.
Во-первых – название. Оно было придумано давно и предназначалось для совсем другой повести – «о человеке, которого было опасно обижать». Эту повесть мы обдумывали на протяжении многих лет, то приближаясь к ней вплотную, то отдаляясь, казалось бы, насовсем, и в конце концов АН написал ее сам, в одиночку, под псевдонимом С. Ярославцев и под названием «Дьявол среди людей». Первоначальное же ее название – «Хромая судьба» – мы отдали роману о советском писателе Феликсе Сорокине и об унылых его приключениях в мире реалий развитого социализма.