Аркейн. Трилогия
Шрифт:
– Что ж, личное владение это действительно статус и весомый аргумент, – кивнул Кацпер. – Правда, нам все равно понадобится засвидетельствовать отсутствие запрещенной магии в Лесной. Сами понимаете, ваша милость…
– По этому вопросу вы можете обратиться к искоренительнице Салэм, – улыбнулся я. – Как по мне, ее должность и профессионализм достаточны, чтобы разобраться с последствиями воздействия Хибы и его чудовищ.
Кацпер вздохнул. Не легко ему давались эти переговоры, и чем дальше мы продолжали, тем сильнее это было
Мальчишка, который только получил власть, никогда при этом не обучавшийся ни управлению, ни банальной грамоте. Именно такое впечатление производит моя история на всех, кто ее слышит. Никому и в голову не приходит, что в теле паренька сидит уже взрослый мужчина, способный как подбирать аргументы, так и строить логичные выводы. Киррэл должен был быть простаком, на чью голову свалилось неожиданное счастье. Да и внушительные габариты никак не вяжутся с местным восприятием ума. Настоящему Киррэлу полагалось бухать, лапать служанок и драться голыми кулаками.
– Но осмотреться нам все же придется, – сказал, наконец, Кацпер, и я кивнул в ответ. – А пока давайте на этом прервемся, ваша милость. Мне нужно проверить, как там мои спутники.
– Меня тоже ждут дела, – поднялся я на ноги. – Думаю, завтра вы сможете съездить в Лесную, оценить место будущего анклава. А послезавтра мы поговорим уже более предметно.
Кацпер встал и слегка поклонился. Я кивнул ему и покинул трактир. Наступала ночь, и хотелось бы выспаться, прошлую-то я провел с лопатой в руках.
От трактира до поместья идти было минут десять. Всю дорогу я рассматривал каменные дома и размышлял. Прохладный воздух способствовал, так что голова оставалась свежей, прохожих не было, и никто не отвлекал.
В кабинете имелась карта баронства, но о соблюдении масштаба, разумеется, речи там не шло – здесь километр, да там на глазок десять. Значит, придется рисовать свою, тем более что баронская уже не актуальна несколько десятилетий.
Нужно подрядить детей на это дело, наверное. Дать веревок разной длины, бумагу с ручкой. И пусть ставят черточки на каждые десять метров. Работа долгая, но за хорошую кормежку родители с радостью отправят беспокойных чадушек трудиться. А пфеннинг в день стимулирует самих работников, он ведь в детский карман падать будет, а не в отцовский.
Но это в городе. А как быть с пустой землей? Там же и звери могут встретиться. Взрослых за копейку уже не наймешь, это ведь отрывать человека от его дел, то есть придется возместить дневной доход, чтобы компенсировать труд. Иначе такого наворотят…
Но начинать все равно нужно. Я уже месяц здесь, а к делам еще, можно сказать, не приступил. Пора это менять, завтра с утра и начну.
Ворота поместья были закрыты на ночь, но слуга распахнул передо мной калитку и вошел на свою территорию.
– С возвращением, ваша милость, – поприветствовал меня старик, исполняющий обязанности сторожа.
В городе у него
– Скажи мне, Руперт, как бы мне собрать завтра детей городских? – спросил я, глядя в сморщенное возрастом лицо слуги. – Хочу им работу предложить не сложную, но важную.
Он не стал мяться и лебезить, сразу кивнул.
– Так я с утра могу в город выйти, как работу закончу, ваша милость. И передам на площади.
Вот такая система оповещения. Не придумали тут иного способа донести информацию. Нет, конечно, есть тревожный сигнал, но не стану же я его использовать, чтобы просто собрать народ.
– Тогда сообщи, что встреча пройдет послезавтра, – кивнул я. – Ну и родители пусть приходят, если им интересно, чего уж там.
Старый слуга улыбнулся.
– А что за работа, ваша милость?
Детский труд здесь – норма. Но все же есть вещи, которые ни один крестьянин не одобрит. Например, за скотиной следить – нормально, а вот, скажем, рыть канавы или лес валить – это уже дурно пахнет. И дело не в том, что работа для взрослых, а в том, что из-за тяжелых условий ребенок пострадает и превратится в иждивенца, который не факт, что поправится.
– Несложная, – отмахнулся я. – День побегают по городу – и свободны.
Воспользовавшись таким образом сарафанным радио в виде старика, я пошел в поместье. От мощного зевка едва челюсть не свернул, стоило перешагнуть порог дома. А добравшись до спальни, я ополоснулся в тазике и, раздевшись, лег в кровать. Вырубился еще в полете до подушки.
А наутро мне вновь напомнили, что в моем положении есть и обязанности.
* * *
– Ваша милость, – женщина склонила голову, приветствуя меня.
За ее спиной стояло довольно много народа. Но отдельно находились мужчина и девушка. Оба огненно-рыжие, причем мужик был суровым и огромным, а вот девчонка рядом казалась игрушечной. На вид ей было лет шестнадцать, и она жалась к мужчине в поисках защиты, с опаской глядя на меня.
– Ну и что это за столпотворение? – спросил я, рассматривая так и застывшую в поклоне женщину.
– Ваша милость, я и моя семья ищем справедливости, – подняв голову, отозвалась она.
Хорошо, что я додумался изучить законы. Сейчас бы стоял, как идиот, не зная, что делать.
Любой житель баронства имеет право обратиться ко мне с просьбой разобрать спор, и я обязан разобраться, зафиксировать решение и проследить, чтобы наказание было исполнено, если оно предусматривалось.
– И кого из этой толпы ты обвиняешь? – спросил я, кивая в сторону двух десятков человек, собравшихся перед воротами поместья.