Арктическая родина в Ведах
Шрифт:
В тексте «Самхиты» упоминается слово «древний», то есть, возможно, что здесь зафиксировалась частица традиционной информации. И если это правильно, то возникает вопрос – почему обычная, не короткая зимняя ночь возбуждала в душе жреца такой страх лишь в древнее время? И почему долгая тьма перестала возбуждать этот страх в людях современного поколения? Ведь «долгая» зимняя ночь в тропической и умеренной зонах длилась здесь столько же времени, сколько сегодня и тысячи лет назад, и тем не менее никто из нас, даже самые необразованные люди, не испытывает никаких подозрений относительно возможной задержки зари и окончания «долгой» ночи. Возможно, допустимо предположение, что в древности барды не достигли уровня знаний, необходимых для предсказания возможной задержки появления зари и обязательности
Это были, значит, не просто зимние ночи, которых боялись ведические барды в древности. Это было нечто другое, что-то очень долгое, настолько долгое, что хотя иногда человек и понимает, что какое-то явление не может быть вечным, оно тем не менее порождает утомительное ожидание, и, будучи долгим, заставляет его с тоской ожидать прихода зари. Говоря короче, это была долгая ночь арктического региона, и слово «древний» («пура») указывает на то, что в памятнике говорится о давних днях, о которых традиционно знали ведические барды.
Я уже упоминал, что «Тайттирийя Самхита» соотносима с периодом, называемым «Криттика». Мы можем без опасений прийти к выводу, что около 2500 лет до н.э. в среде ведического народа была в ходу традиция, говорящая, что в прежние времена, то есть в прежние века, жрецы столь нетерпеливо воспринимали эту длительность долгой ночи, края которой даже не были видны, что жарко молили своих богов провести их благополучно к другому концу этого утомительного мрака. Подобное описание ночи нельзя воспринять, пока мы не усвоим того, что оно относится к долгой, продолжительной арктической ночи.
А теперь посмотрим, содержит ли Ригведа прямые указания на долгий день, долгую ночь или циркумполярный календарь, помимо общих упоминаний о долгой тьме или о трудности достижения другого края бесконечной ночи (о чем говорилось выше). Мы уже указывали раньше, что календарь Ригведы содержит 360 дней с прибавленным для согласования месяцем, что не может относиться ни к полюсу, ни к циркумполярности. Но наряду с этим Ригведа сохраняет в себе описания дней и ночей, которые не совместимы с днями во внеарктических областях. Совместимость может быть прослежена лишь при наложении искусных построений на строфы, содержащие эти описания.
В ведической литературе день и ночь описываются как пара, или в паре, и их определяют составным словом в двойственном числе [7] . <...> В этом слове «день» часто заменяется словом «заря», и есть даже такой термин, как «ушасау», то есть «две зари», обозначающий пару «день и ночь». В других памятниках ведической литературы это же значение передается просто словами «день и ночь». Иногда об этой паре говорится как о сестрах или двойниках, но в любой форме это недвусмысленно понимается именно как день и ночь.
7
В санскритской грамматике три категории числа: единственное, двойственное и множественное
Приведем одну из строф в Ригведе (III, 55, 11), описывающую день и ночь и приводящую их общее имя – «Ахо-ратре», то есть «День-Ночь». (Следует указать, что четвертая строка этой строфы является рефреном, который повторяется на протяжении всего текста гимна): «Пара близнецов (девушек) имеет много форм; из них двоих одна светит, а другая темная: это две сестры, темная и сияющая. Это единство есть великая божественность богов».
Строфа выглядит на первый взгляд достаточно простой, и по своим словам она действительно проста, но она была неправильно понята в двух существенных местах. Возьмем для начала первые ее строки: «Пара близнецов имеет много форм; из них двоих одна светит, а другая темная». Нетрудно понять, что речь идет о светлом дне и темной ночи. Но то, что эта пара «имеет много форм», было неверно понято
В гимнах неоднократно эта пара «день-ночь» сопровождается определением «вирупе», то есть «имеющий много форм», а не только много оттенков», что уже отличается от понимания упоминаний в Ригведе как указания лишь на два цвета – темный и светлый. Это нельзя считать тавтологией, но Саяна принимает в этом слове только значение «много оттенков» – белый, темный и т.д., а за ним следуют по этому же пути и многие западные переводчики. Но я не вижу причины говорить о многих красках дня и ночи. И некоторые другие определения в Ригведе были также обойдены должным вниманием. <...>
Кажется, никто не подумал о том, что надо бы поглубже осмыслить эти термины. К счастью, в случае с гимном Ригведы (I, 113, 3) мы можем проконсультироваться в этом вопросе с комментатором старше Саяны. Строфа эта встречается в Самаведе [8] (XIX, 4, 2, 3). Комментатор этой Веды, Мадхава, так поясняет слово «вирупе»: «В период дакшинаяны каждого года удлиняется ночь, а в период уттараяны – день...» Мадхава – малоизвестный комментатор, но его упоминают как знатока уже издавна. Мы были рады увидеть, что он указывает нам путь, как выйти из затруднений с употреблением указанных слов («вишурупе» и «вирупе»), столь частых в Ригведе. Слово «рупа» – «тело, форма» – могло быть употреблено для обозначения длительности, протяженности, длины дней и ночей, и «вирупе», естественно, обозначало их разнообразие, являясь простым словесным дополнением к обозначению цвета дня и ночи, которые обладали лишь двумя цветами – светлым и темным. Восприняв разъяснения Мадхавы, мы должны теперь переводить первую часть вышеприведенной строфы Ригведы в таком значении: «Пара близнецов бывает разной длительности; из них двоих одна светит, а другая темная».
8
Самаведа – «Веда напевов, мотивов, мелодий» – третья из четырех Вед. Содержит указания на способы исполнения гимнов Ригведы.
Но если мы принимаем такой перевод первых двух строк, то возникает другая трудность, касающаяся объяснения третьей строки: «это две сестры, темная и сияющая». Являются ли эти две сестры теми же или другими, чем упомянутая пара близнецов? Если мы примем их за тех же самых, что и близнецы, то эта третья строка явится излишней, а если они отличаются от тех, то требуется объяснить, чем именно. Комментаторы не разрешили этого затруднения, предпочтя считать, что между ними нет разницы, что это одни и те же сестры, не пытаясь при этом толковании даже избежать тавтологии. Это, безусловно, неудовлетворительное объяснение, и нам следует найти лучшее объяснение, если мы только сможем. И это не единственное место, где упоминаются две разные пары дня и ночи.
В Ригведе есть и другой термин для обозначения дня и ночи как пары. Это слово «ахани», которое переводится не как «два дня», но именно как «ночь и день». Так, в гимне (VI, 9, 1) выразительно говорится, что «есть темный «ахах» (ночь) и светлый «ахах» (день)». Поэтому и слово «ахани» обозначает эту пару – день и ночь. И мы видели, что и другое слово – «ушаса-накта» – также обозначает эту пару. Что же – это разные или одни и те же пары?.. К счастью, Ригведа (IV, 55, 3) дает нам возможность справиться с этой трудностью. Там и «ушаса-накта», и «ахани» порознь призываются одарить своим покровительством молящегося, и эти раздельные мольбы явно подтверждают, что эти две пары – это разные парные божества, хотя каждое и представлено парой «день-ночь». Это впервые отметил профессор Мюллер, но не довел эту мысль до логического завершения. А ведь если бы все 360 дней и ночей года относились к единому классу, тогда не возникала бы необходимость делить их на две группы пар, то есть на «ушаса-накта» и «ахани», и общее описание их («темные, светлые и различной длительности») было бы вполне достаточным для указания на все дни и ночи года.