Арктический удар
Шрифт:
– Если мы слишком близко подпустим его, он тут все разнесет. А кто будет отвечать? Ты, что ли? – начал заводиться комиссар. – Меня отдадут под трибунал.
– А я им верю, – не унимался Токовенко, – вон с их помощью нам досталась подлодка со всем экипажем, правда покалеченная.
– А может, это специально подстроено, чтобы нам ударить в спину, когда рейдер подойдет к порту и будет высаживать десант.
– Они на судне взаперти, посреди бухты и без оружия, как они будут помогать?
– Как-как, откуда я знаю как.
Я разглядывал приближающийся крейсер в перископ. Да, мощный кораблик, у нашего флота нет никаких шансов в открытом бою с ним совладать, я имею в виду только надводные корабли Северного флота.
– Петрович, ты с нашими на берегу договорился, чтобы раньше времени не стреляли, а завлекли как можно ближе к берегу?
– Я попытался объяснить капитану «Куйбышева», но не знаю, смог ли он все толково объяснить другим, поверили они ему и нам в том числе, это большой вопрос. Подумают еще, что это провокация фашистов, которые хотят захватить порт.
– Ну хорошо, посмотрим.
Ранним утром над морем раздались первые залпы с рейдера, нацеленные, как и в нашей реальности, на СКР-19 «Дежнёв». Сторожевик ответил из своих двух семидесятимиллиметровых и двух сорокапятимиллиметровых орудий, отходя в глубь пролива между островом и материком и завлекая рейдер ближе к берегу под орудия береговых батарей. Рейдер перенес огонь на строения в порту и мачты радиостанции, пытаясь их разрушить. Но вот с недолетом метров пятьсот до крейсера взметнулись два фонтана воды от разрыва снарядов крупнокалиберных орудий. На капитанском мостике «Шеера» их определили как сто – стотридцатимиллиметровые орудия, но откуда эти орудия стреляли, никто не засек. Потом снаряды легли еще ближе, и опять никто не обнаружил эти русские орудия. На этот раз недолет составлял на сотню метров ближе.
– Срочно определить, откуда стреляют эти чертовы орудия. Пока они нас не зацепили, их надо уничтожить.
После третьего залпа, когда снаряды разорвались в какой-то сотне метров от борта рейдера, капитан пришел в ярость оттого, что до сих пор не могут определить нахождение этих орудий.
– Если мы не подавим эти орудия, о высадке десанта не может быть и речи.
Очередной залп ввел всех находящихся на мостике в ступор, так как всплесков стало уже четыре, два легли недолетом, два других перелетом. Это вилка, значит, у русских здесь много орудий, что может кончиться печально. Одно обрадовало капитана – что была все же засечена одна из батарей. На ее подавление сосредоточили основной огонь рейдера. Но русские стреляли часто и довольно метко, фонтаны от взрывов вставали со всех сторон, один даже поразил пустой самолетный ангар, в котором разгоралось пламя пожара.
– А у этих русских хорошие наводчики, – отметил артиллерийский офицер крейсера.
– Лево двадцать, – скомандовал капитан после очередного накрытия, чтобы сбить прицел слишком пристрелявшейся батарее русских.
На берегу тоже несладко, было разрушено несколько домов в городке и часть повреждена, жителей, правда, заранее эвакуировали подальше от порта, и никто из них не пострадал. Досталось и артиллеристам лейтенанта Короткова, одно из его орудий было уничтожено, погиб почти весь расчет. Еще один снаряд попал в крейсер, уничтожив одну стопятимиллиметровую зенитную установку.
– Лево на борт, – опять скомандовал капитан Болькен.
Крейсер стал разворачиваться на отход, капитан понял, что последующее сближение с берегом может закончиться плачевно. Потопить не потопят, а лишних повреждений, да и потерь в экипаже тоже не хотелось иметь.
– Надо подавить эти орудия на отходе, – приказал капитан артиллерийскому офицеру.
И тут еще один удар потряс крейсер: снаряд, попав в корму, пробил палубу.
– Пожар на корме!
– Вот теперь, Петрович, наш выход, пока он в зоне досягаемости орудий, будем останавливать его, а то видишь, прибавил после того, как в зад получил.
Ни на берегу, из-за дыма пожаров и дымки на море, и даже с крейсера, так как взоры почти всех сигнальщиков были устремлены в сторону берега, никто не увидел, как в нескольких милях от рейдера из-под воды вынырнули
На наблюдательном пункте лейтенанта Короткова раздалось громкое «ура!», так как за кормой фашистского рейдера встали два фонтана и его повело вправо.
Крейсер содрогнулся всем корпусом, появилась сильная вибрация, и он покатился вправо.
– Держать курс.
– Корабль не слушается руля. Рулевое управление вышло из строя.
– Выяснить степень повреждений и доложить.
Через несколько минут поступили неутешительные доклады о повреждениях: перо руля сорвано, правый вал погнут, винт потерян, на левом валу винт потерял одну лопасть. Через поврежденные коридоры гребных валов вода попадала в машинное отделение, также были затоплены кормовые отсеки.
– Это конец, – констатировал капитан, – и кораблю, и мне. Мы остались без хода, до базы далеко, нам не уйти. Русские батареи мы подавим, но они могут вызвать боевые корабли или авиацию, и у нас не будет ни одного шанса уцелеть. Надо звать помощь. Радиограмму командованию, срочно. Передать на базу «Стою без хода, прошу помощи» и наши координаты.
– Ну вот и трендец этой сволочи, теперь он никуда не денется от нас, разве только на дно.
– Передайте на «Куйбышев», они-то нам должны поверить, пусть пушкарей уговорят прекратить огонь по кораблю, пока его не раздолбали. А мы сейчас с фрицами поговорим по-хорошему, если гансы рыпаться начнут, пусть долбят, пока не поумнеют.
Через несколько минут стрельба с берега прекратилась. Крейсер тоже прекратил отвечать.
Несколько минут радисты крейсера пытались связаться со своими, но все частоты были забиты шумами, и ни один сигнал не мог пробиться через этот шум. Работали только приемники, и радисты стали принимать необычные передачи. На мостик доставили одну из них.
Капитану первого ранга Вильгельму Меендсену-Болькену.
Командиру обреченного крейсера. Ввиду вашего безвыходного положения и для сохранения жизни более тысячного экипажа прошу сдать корабль в целости и сохранности. Убедительная просьба не игнорировать это предупреждение. Думаю, вам очевидно, от кого это послание, для пущей уверенности взгляните – по левому борту на расстоянии шесть кабельтовых мой перископ. В случае чего мои торпеды отправят вас на дно. Я бы не преминул воспользоваться этим предложением и спасти свой экипаж от смерти. Многие из них еще не познали женской ласки и никогда не познают, если вы примете неверное решение. Неужели вы такой ярый нацист, что безгранично преданы своему сумасшедшему ефрейтору? Пожертвуете ради его бредовых идей жизнью экипажа, и своей в том числе? Вы прекрасно осведомлены, что вас недооценивает ваше командование, а после этого провала вам светит в лучшем случае остаться в прежнем звании до отставки или понижение и какая-нибудь баржа. Помощи вам ждать неоткуда, сами вы корабль не покинете, совесть не позволит, да и не на чем. Все субмарины, кроме U-255, потоплены или захвачены. Не надейтесь на «Тирпиц» с «Хиппером», ими из-за вас никто рисковать не станет, а если они рискнут высунуться из фьорда, то быстренько доберутся до земли, что будет под ними. Вас уже списали со счетов, когда послали в эти воды. Даю тридцать минут на принятие решения. И напоследок, корабль должен остаться на плаву, с исправными приборами и механизмами. В противном случае мы не будем спасать ваш экипаж, если корабль вдруг начнет по какой-то причине принимать воду и погружаться, а вы все покидать его. Мы просто перетопим вас всех. Мы не советские моряки, и нам будет не жалко вас всех перетопить в холодных водах этого океана. Если будете согласны с этими условиями, дадите ответ на этой же волне.