Арктический удар

Царегородцев Борис Александрович

– И что, они тебя услышали на таком расстоянии? – спросил я с сомнением у Большакова.

Он заговорил в свое необычное устройство:

– Первый, я Второй, тут у нас есть сомневающиеся в возможностях наших радиопередатчиков, сообщи что-нибудь. – Потом нажал что-то, и я услышал четкий голос из коробки:

– Пусть не сомневаются, слышим вас хорошо.

– Вот если бы у нас такие были на фронте, сколько можно было жизней спасти, передавай командиры приказы вовремя.

– Будут, но не скоро.

Тут заговорил Двинин:

– А все же надо было взять сторожевой корабль с собой, раз вы говорите, что тут немцы стали летать, у него зенитные автоматы есть, мог бы в случае чего и отогнать фрица. А на судне что, ничего, кроме этих неэффективных

сорокапяток да пары пулеметов.

– Не беспокойся ты так, капитан, дойдем до места, будем в полной безопасности, – ответил Боль шаков.

– Если дойдем, а если немец сейчас прилетит, что делать будем?

– Э-э-э! Капитан, да ты трусишь, не беспокойся, нас предупредят, если фрицы появятся в радиусе пятидесяти миль.

– Сколько нам еще идти по времени?

– Это зависит от скорости.

– Вот именно, от скорости, у самолета она намного больше нашей, и если мы не дойдем до вашей базы, кто нас прикроет, ведь самолетов у вас нет?

– Да, самолетов у нас нет. Капитан, с какой мы скоростью идем? – обратился Большаков к капитану судна.

– Если смотреть по лагу, то семь с половиной узла.

– А на самом деле?

– На самом деле где-то семь и четыре узла.

– А сколько выжать можешь из своей железки?

– По молодости и четырнадцать с половиной узлов давала, теперь, думаю, одиннадцать с половиной – двенадцать старушка выдать может.

– Ну что ж, давай тогда поторопим ее, пусть вспомнит молодость.

Капитан перевел ручки машинного телеграфа на самый полный вперед, наклонился к переговорным трубам, дунул внутрь.

– Эй, Никитич, надо прибавить хода, пусть твои ребята пошуруют, так надо, – проговорил он в раструб.

Судно стало медленно набирать ход, из трубы и до этого валил густой черный дым, а теперь временами вырывались и языки пламени. Через полчаса скорость довели почти до десяти узлов.

– Ну вот, если скорость не сбросим, а еще прибавим на полтора узла, как капитан пообещал, через час будем на месте, – сказал Большаков. – Ну как, капитан, смогут твои мужики выдержать такой темп или через сорок минут лучше сбросим скорость, чтобы не надрывать машины?

– Да смогут, но, конечно, надо поберечь машины.

– Я тоже так думаю. Они в другой раз могут понадобиться. Еще полчаса идем в таком темпе, потом переходишь на обычную скорость.

Капитан оказался прав в своих прогнозах. К концу нашей гонки судно выдало одиннадцать с половиной узлов. Капитан с радостью перевел ручки телеграфа на средний ход, когда отведенное время истекло. Большаков сказал нам, что до конечной точки осталось менее часа пути. Я подошел к окну и стал глядеть вперед по курсу судна, надеясь увидеть впереди что-то необычное. Я понял, что у этих с виду простых людей много тайн за спиной. Они обязательно нас еще удивят. Еще три недели назад я был уверен на восемьдесят процентов, что они белоэмигранты, неделю назад – на пятьдесят процентов, сейчас только на десять процентов. Кто они на самом деле, боюсь даже представить. Нет, ни в коем случае я не думаю, что они на стороне фашистов, они полностью за нас. Но откуда они прибыли, ведь такого оружия и снаряжения нет ни в одной армии мира, какой бы развитой страна ни была. Значит, они не имеют отношения к американцам и тем более к англичанам. Похоже, действительно наши потомки, глядя на их вооружение, маленькие рации и другие непонятные штучки. Как там передали в шифровке? Спросить их прямо, откуда они. Ну что ж, спросим, как дойдем до места. Тут и правда поверишь в марсиан, в потомков из будущего труднее поверить.

Со своими мыслями я как-то даже перестал наблюдать за тем, что происходит вокруг судна, уставившись в одну точку на стекле. Вывел меня из задумчивости возглас капитана судна:

– А это что там такое, похожее на большую баржу?

Это что-то стояло недалеко от берега.

Поднеся к глазам бинокль, он каким-то не своим голосом проговорил:

– Не может быть, неужели подводная лодка?

Я попросил у капитана бинокль и стал рассматривать то, к

чему мы приближались. Да! Тут было отчего так удивиться нашему капитану, просто трудно вот то, что там открывалось перед нашими глазами, назвать подводной лодкой. Я повернулся и посмотрел на Большакова, он никак не реагировал на наши удивленные возгласы, а что-то говорил тихим голосом в микрофон, торчащий около рта. Я снова повернулся к окну и стал разглядывать то, что открывалось перед нами. Эта подлодка сама по себе не вызывала никаких ощущений опасности, она больше походила на дремавшего кита, хотя сам кит бывает очень опасным. Это что-то было похоже на перевернувшийся вверх килем огромный пассажирский лайнер, с каким-то ангаром, водруженным наверху. Больше на огромной палубе ничего не было, ни орудий, ни чего-либо другого. Наверное, они устроены опускающимися, в каких-нибудь башнях, чтобы уменьшить сопротивление воды при подводном ходе. А где тогда зенитные орудия, под защиту которых мы так спешили, они же должны быть всегда на виду и готовыми в любой момент отразить воздушный налет. Да это, вероятнее всего, транспортная подводная лодка, а боевые в другом месте. Не могла эта огромная лодка быть одновременно во многих местах и наносить удары по фашистам. Она такая большая, наверняка тихоходная и неповоротливая. Так это их плавучая база, она может зайти в любое тихое, безлюдное место и организовать пункт снабжения. А боевые подлодки к ней приходят, пополняют припасы, ремонтируются, а экипажи отдыхают.

– Это ваша плавучая база, Андрей Витальевич, а сами подлодки, наверное, на задании, а то их не видно рядом.

– Да, пока это наш дом в этом месте. Скоро подойдем, и вы все увидите, Александр Евстафьевич.

Я снова стал смотреть на лодку, к которой мы приближались, и на берег, возле которого она стояла, надеясь увидеть что-то необычное на берегу. Но берег был пустынный, ни построек, ни палаток я там не увидел. Когда мы подошли достаточно близко к подводной лодке, то смог разглядеть, что нарисовано и какая надпись была на рубке. Я опять начал сомневаться насчет их принадлежности. Так как увидел нарисованные на рубке флаг Российской империи с дву главым орлом, а также Андреевский флаг. Значит, они все же имеют принадлежность к белоэмигрантским кругам.

– Так это и есть ваш «Морской волк»?

– Да, это подводный крейсер «Морской волк».

– Подводный крейсер! А где орудия, сколько их, какой калибр, а какая скорость, а?..

– Но-но, разведка, не так напористо, а то затараторил, как сорока. Сейчас подойдем, посмотришь.

И вот мы приблизились на триста метров, капитан сбросил скорость до самого малого и стал осторожно подходить к лодке. На палубе лодки выстроилось человек десять матросов в оранжевых спасательных жилетах, да наверху ходовой рубки также выглядывали моряки, это, наверное, командный состав наблюдал, как мы подходим.

– Где будем становиться? – спросил капитан у Большакова.

– Сейчас свяжусь с лодкой.

Поговорив секунд тридцать, Большаков скомандовал:

– Подходишь поближе, метров за двадцать становишься на два якоря. Как у вас груз распределен, где продукты, а где боеприпасы?

– В первом и втором трюмах боеприпасы, в третьем – продукты.

– Придется развернуться и подходить левым бортом.

– Швартоваться будет лодка прямо к твоему борту. Не бойся, она может и боком ходить, а чтобы не помять бока друг другу, вы кранцы привезли, вот и вываливай их за борт. Потом концами соединимся, тут волнение небольшое, будем как одно целое.

Капитан выглядел озадаченным, когда услышал, что лодка может ходить боком. А когда мы это увидели в действии – очень впечатлились. Капитан был просто поражен тем, как такая большая подлодка очень осторожно пришвартовалась к нашему судну. Мы почувствовали лишь легкий толчок.

Операция по швартовке прошла успешно. Теперь мы стояли борт о борт, связанные швартовыми. Тут же на палубу судна поднялось человек двадцать матросов во главе со знакомым капитан-лейтенантом и одним неизвестным, представившимся мичманом Сидорчуком.