Арлекин
Шрифт:
Я вспомнила встречу с Малькомом и его опасения. Я вернулась в момент обнаружения маски в туалетной комнате в вечер нашей с Натаниэлом годовщины. Вспомнила вторую маску, украшенную миниатюрными нотными знаками, и разговор о вызове на встречу. Метка на мне, и аромат волка, и Джейк, защищающий меня. И последнее, что я помнила, момент смерти моих мужчин, когда на Ричарде сидела тень, а я кормилась на Рафаэле. Она притормозила воспоминание на способностях Царя Крыс, затем вернула событиям привычную скорость, до момента использования силы против того, кто на нас напал. Это было последнее воспоминание, которое она прокрутила очень медленно. Она внимательно изучала лица вампиров, с длинными темными волосами и горящими карим и серым
–Ты знаешь их, - прошептала я.
–Да, но не то, что они стали частью Арлекина. Он - одна из наших самых глубоких и темных тайн. Они шпионы, и сохранение их в тайне все равно, что кровь, необходимая нам для жизни. Но сейчас их же руками Арлекин нарушил их самое строгое табу.
–Какое табу?
– спросила я.
–Они беспристрастны, ma petite, совершенно беспристрастны, иначе как бы они могли вершить правосудие? Они передали вам черную маску? Я не видела этого в твоих воспоминаниях.
–Нет, только две белые.
Она рассмеялась, и ее лицо просияло от радости. Мое сердце защемило, но не от физической боли. Так бывает, когда вы видите кого-то, кто был вам когда-то безгранично дорог, но уже никогда не станет вашим вновь.
–Они нарушили закон, закон, который сами же поклялись поддерживать. Если они не предъявили вам черную маску, значит, они не имеют права причинить вам смертельный вред. Для Марсии и Нивии это значит смертный приговор, но для поддержавшего их Арлекина это куда более худшее действо.
–Что ты имеешь в виду?
– спросила я.
–Расформирование. Они больше не будут теми, кем были. Их отправят к мастерам-родоначальникам их линий. Чтобы соблюдать нейтралитет Арлекин освобождает от родственных связей. Они - закон сами по себе, но если они его нарушают, значит их уничтожат.
–Почему это, - я вынуждена была глубоко вздохнуть, чтобы закончить фразу, - делает тебя такой счастливой?
Она надула свою пухлую нижнюю губку и сказала:
–Бедняжка, тебе так больно. Я помогу тебе.
–Я ценю твое предложение, - и мне снова пришлось глубоко вздохнуть, - но почему ты это делаешь?
–Потому что ты свидетель, необходимый для расформирования Арлекина.
–Это так, - вдох, - ты боишься?
–Когда-то они были личной охраной Повелительницы Тьмы. Она просыпается, я это точно знаю.
–Но когда она проснется, - вдох, - у нее их не будет.
–Percisement, - ответила Бель.
–Но я, мы, нужны тебе живыми.
–Да, - сказала она и посмотрела на меня взглядом, каким ястреб смотрит на раненую мышь, нетерпеливым, жаждущим.
–Ты сошла с ума?
– прошептала я и закашлялась. Это не было моей глоткой. Я не думаю, что это был Жан-Клод. Что-то плохое происходило с Ричардом.
–Я тебя не ненавижу, ma petite, - проговорила она.
– Я не могу ненавидеть все, что было бы полезно для тебя, и я сама хочу быть полезной, ma petite.
–Анита, - прошептала я.
–Анита, Анита, - замурлыкала она и наклонилась ближе к моему лицу, - если я захочу, чтобы ты была моей ma petite, ты ею будешь. Жан-Клод на краю гибели, но он продолжает защищать тебя от меня. Я спасу всех вас, но вам это не понравится, - она наклонилась к моему лицу, и рука, ласкающая его, вдруг стала твердой, как сталь, стараясь удержать мое лицо так, чтобы оно было все время повернуто к ее прекрасному лицу. Она начала склоняться в поцелуе. Но я заговорила прежде, чем наши губы соприкоснулись.
–Ты повернешь ситуацию так, чтобы победа была за тобой.
–О да, - она прошептала это прямо в мои губы и поцеловала меня. Но она не просто поцеловала, она открыла ardeur между нами. Был момент, когда я только и успела подумать «только не прекращай дышать», я действительно не хотела, чтобы она прикасалась ко мне, но в следующее
Мои руки скользили по атласу ее платья вниз, и они знали, я знала, тело под ним, хоть мои ладони и были на самом деле чуть меньше. Воспоминания Жан-Клода продолжали перекрывать то, что происходило. Когда ее рот нашел мою грудь и всосал ее в себя, меня это сильно поразило, потому что у тела в воспоминаниях груди не было. Она укусила меня, вонзив изящные клыки вокруг моего соска. Это заставило меня закричать, сжаться и биться в судорогах все мое тело на кровати. Она подняла окровавленный рот и улыбнулась мне, ее глаза наполнял янтарный огонь. Она поднялась вдоль моего тела и прижалась своими окровавленными губами к моим. Я целовала эти губы так, будто они были воздухом, пищей, слились для меня всем воедино. Меня поразило, насколько мал и изящен был ее рот. Мне хотелось целовать эти губы снова. Я поняла в тот момент, что на самом деле никогда не осознавала, чего стоило Жан-Клоду оставить ее. Все они рассказывали, что как только вы влюбляетесь в Бель Морте, вы уже не можете остановиться, и в этом поцелуе, с ее телом, лежащим на мне, я начинала это понимать. Он все еще любит ее, всегда любил и будет любить, и ничто это не изменит, даже я.
Ardeur начал питаться в момент этого кровавого поцелуя, но это был изначальный ardeur Бель Морте. Не ты питаешься на ней, пока не остановишься. Она питается на тебе, пока не остановит тебя. Нож избавил нас от платьев, и там, где он вспорол случайно нашу кожу, мы слизывали кровь друг друга, и это не казалось неправильным или непристойным. Вкус ее крови был сладким и терпким, и я знала, что кровь вампира не может служить едой, но она могла быть прелюдией.
Я кончила, лежа на ней, и мое тело забыло, что она не мужчина. Я прижала ее к кровати своим телом, пропустив свои ноги между ее ногами. Но мне не удавалось сделать то, что напоминало мне мое тело. Я очень расстроилась, поскольку больше всего в тот момент, мне хотелось войти в ее тело. Я хотела погрузить в нее ту часть тела, которой не обладала.
Она лежала подо мной с разметавшимися темными локонами вокруг ее тела на шелке подушек. Ее губы приоткрылись, ее глаза заполнились нетерпеливым пламенем. Я знала, кем она была, знала лучше, чем Жан-Клод, чем кто-либо вообще. Я знала, что она перережет мне горло, чтобы заняться любовью в луже моей крови, пока я буду умирать, но сейчас, когда она меня хотела, меня это не волновало. Мне хотелось только, чтобы она продолжала так на меня смотреть.
Она положила меня обратно на простыни и начала целовать мое тело, опускаясь все ниже. Я смотрела в ее поднятые на меня глаза, пока она слизывала маленькие капельки крови, касаясь кожи клыками. Вид ее у мое паха и наслаждение от этого - это было не мое воспоминание. Сначала мне показалось это неправильным, но потом я вспомнила о том, что Бель провела две тысячи лет в изучении искусства доставлять удовольствие, и она знала об этом все. Я наблюдала за ней и ее ртом у меня между ног, и ее язык скользнул по мне, изучая меня, вылизывая, и наконец она присосалась ко мне, вонзив в меня клыки, и я не могла понять, чего в этом больше, наслаждения или боли. Ardeur питался, и питался, и питался.
Я кричала и содрогалась, цепляясь за подушки, и только после того, как я откинулась назад, безвольная, с полу прикрытыми от удовольствия глазами, она подняла свое лицо от моего тела.
Она смерила меня своими ярко пылающими глазами, будто светящимися силой. Она рассмеялась, и этот звук прошелся по моему телу, заставив меня вновь вскрикнуть.
–Вот теперь я вижу, ma petite, что он в тебе нашел, действительно вижу. Я накормила тебя достаточно, чтобы поддержать ваши жизни, но Марсия и Нивия, и даже Арлекин, который тоже в этом замешан, попытаются убить вас прежде, чем вы можете свидетельствовать против них. Они не знают, что я тоже об этом знаю.