Арлекин
Шрифт:
Ах, вот оно что. Я ей искренне улыбнулась:
— Извините, я его девушка.
Натэниел кивнул, подтверждая, будто такие заявления от дам поступают все время. Это заставило меня взглянуть в его улыбающееся спокойное лицо и задуматься, сколько же у него ревностных фанаток. И до чего доходит их предприимчивость.
Джоан наклонилась к нам, чтобы ее шепот был слышен на фоне усиливающейся музыки:
— Мне очень жаль, но близкие отношения с нашим танцором все равно не дают права проносить сюда освященные предметы.
С одной стороны, хорошо, что она такая добросовестная в своей работе. С
К нам подошли двое охранников в черных рубашках — наверное, их тоже обманули шляпа и пальто, потому что не похоже было, чтобы они кого-нибудь из нас узнали. Лизандро был высокий, смуглый, мужественно красивый, с волосами до плеч, убранными в хвост. Он был крысолюдом, а это значило, что у него при себе пистолет. А так как он не был виден под рубашкой или джинсами, так что, наверное, висел на пояснице. Крысолюды обычно бывшие военные или бывшие полицейские, а есть и такие, что по «правильную» сторону закона не бывали никогда. И всегда ходят с оружием.
Второй охранник был повыше и помускулистее. Судя по его увлечению тасканием железа, из гиенолаков. У их предводителя слабость к тяжелоатлетам.
— Анита? — спросил Лизандро. — Чего случилось?
— Она хочет отобрать мой крест.
Он посмотрел на Джоан:
— Это слуга-человек Жан-Клода. Имеет право.
Девушка стала краснеть и извиняться:
— Простите, я же не знала, а вы с Брэндоном…
Я подняла руку:
— Нормально, нормально. Только давайте уже не будем держать нас в дверях.
У нас за спиной собралась уже горстка народу, и Клей заглядывал внутрь, интересуясь, почему затор.
Лизандро провел нас через зал подальше от двери, но не к столам, а ближе к зоне напитков. Я бы сказала, к зоне выпивки, но подавать алкоголь здесь не было разрешено. Очень интересные законы зонирования для стрип-клубов по эту сторону реки.
Штангист остался у двери помогать Джоан сортировать публику.
Я наконец смогла увидеть, кто под эту музыку танцует. Байрон уже заканчивал представление, потому что остались на нем очень маленькие стринги, и бледное мускулистое тело смотрелось очень обнаженным. Короткие каштановые кудри беспорядочно вились, будто кто-то из посетительниц их ему растрепал. Какая-то женщина засовывала деньги ему в стринги. Я почувствовала, как он чуть-чуть шлепнул ее силой, чтобы удержать ее руку на расстоянии от своих штанов. Это было как раз на грани запрещенного, но вампиры по опыту знали, что такое едва заметное применение силы предохраняет от травм на сцене. Я видала кровавые следы ногтей и даже иногда укусы на Натэниеле или Джейсоне. Очевидно, танцевать стриптиз для женщин — куда опаснее, чем танцевать его для мужчин: все танцоры соглашались, что мужчины приличнее себя ведут.
Байрон вилял среди круга охваченных энтузиазмом женщин, столпившихся перед сценой, он смеялся и шутил. Они гладили его руками, осыпали кожу денежным дождем. У меня с ним был однажды секс — когда надо было срочно питать ardeur. Нам обоим это понравилось, но также мы оба молча согласились, что ни мне, ни ему это не надо. То есть ему не надо со мной, а мне с ним. К тому же работа со штангой позволяла ему сойти за восемнадцатилетнего, но умер он в пятнадцать. Ну
Жан-Клод стоял на сцене возле задника, уступив Байрону огни рампы. Он повернулся в мою сторону — бледное лицо терялось на черном фоне волос и одежды. Мысленно он выдохнул мне:
— Подожди у меня в кабинете, ma petite.
Лизандро наклонился ко мне и громко, перекрикивая музыку, сказал мне в ухо:
— Жан-Клод велел провести тебя к нему в кабинет.
— Прямо сейчас? — спросила я, недоумевая, потому что, насколько я знала, никто другой слышать не должен был.
Лизандро тоже глянул на меня недоуменно и покачал головой:
— Нет, после твоего звонка. Сказал, что когда ты сюда придешь, провести тебя в кабинет.
Я ему кивнула и пошла за ним к дверям. Натэниел еще не снял пальто и шляпу: он не хотел, чтобы его узнали, и не по одной только причине. Хамством было бы отвлекать публику от выступления Байрона, и «Брэндон» сегодня не работал. Лизандро открыл дверь и пропустил нас.
Когда дверь закрылась, воцарилась благословенная тишина. Звуконепроницаемой эта зона не была, но доносились сюда звуки очень приглушенные. Только сейчас, когда от музыки нас отрезало, я поняла, насколько она была громкой. А может, насколько у меня сегодня нервы разгулялись.
Лизандро провел нас по коридору к двери слева. Кабинет Жан-Клода имел обычный для него черно-белый элегантный вид, даже японская ширма стояла в углу, скрывая гроб, поставленный на всякий случай — нечто вроде вампирского варианта раскладной кровати. Новыми были только диван у стены и ковер. Те, что были, угробили мы с Ашером в сеансе секса, который пошел вразнос. Я тогда в больницу попала.
Лизандро закрыл двери и прислонился к ним.
— Ты остаешься? — спросила я.
Он кивнул:
— Приказ Жан-Клода. Велел снова приставить к тебе телохранителей.
— Когда?
— Несколько минут назад.
— Блин!
— А что, у тебя снова зверь пытался проснуться?
Я покачала головой.
Натэниел поставил коробку на лакированный стол Жан-Клода, снял шляпу и пальто и положил их на кресла перед столом.
— Надо будет завести себе шляпу полегче, если использовать ее для маскировки. Жарко в коже.
Он вытер со лба бисеринки пота.
— А если не просыпался зверь, зачем тебе телохранители? — спросил Лизандро.
Я хотела было ответить, но передумала:
— Я не знаю, насколько Жан-Клод хочет тебя осведомлять. Не знаю даже толком, кому что можно знать.
— О чем именно?
Я пожала плечами:
— Могла бы — сказала бы.
— Если мне из-за тебя погибать, я могу хотя бы узнать причину?
— Пока что ты из-за меня ни разу не пострадал.
— Я — нет, но двух крысолюдов мы потеряли на твоей охране, Анита. Скажу так: если моей жене предстоит стать вдовой, я бы хотел знать, по какой причине.