Арлет. Черное дерево
Шрифт:
Восьмилетняя Арлет, вместе с маленькой клеткой, которую она судорожно сжимала в руках, была доставлена в местную больницу. После тщательного осмотра, врачи сделали заключение – она, а также ее птичка, запертая в той самой клетке, абсолютно здоровы, не считая эмоционального потрясения. А эмоциональное потрясение заключалось в том, что Арлет, не считая нескольких размытых обрывков, в которых присутствовали лишь бушевавшие языки пламени, ничего не помнила. А еще, на несколько долгих месяцев, девочка перестала разговаривать.
После смерти матери опекунство перешло к ближайшему родственнику –
Именно так, после смерти Лианны эти два человека стали единственными близкими людьми в жизни Арлет. Клара заботилась о ней, как могла, хоть Арлет и знала, что где-то за пределами своих обязанностей у этой добродушной женщины есть и собственная семья – уже совсем взрослые дети, которых она время от времени навещала. У Томаса семьи не было, но, вопреки тому, что формально он и правда проводил все свое время в жизненной среде Арлет, на глаза он ей попадался не так уж часто. В основном их общение проходило, когда девочка сидела на заднем сидении его черного автомобиля.
И все же, Арлет была благодарна. Благодарна за то, что у нее было хоть нечто наподобие семьи, даже несмотря на то, что иногда Клара с Томасом тоже поглядывали на нее этими странными взглядами. Происходило это не часто, и все же это случалось – именно в такие моменты Арлет чувствовала себя наиболее одиноко.
Да, последние семь лет Арлет прожила в одиночестве. Причем проводить все свое время в стенах, где произошло самое страшное событие твоей жизни, с каждым годом становилось для нее все тяжелее и тяжелее. Именно поэтому, за несколько недель до своего пятнадцатилетия в голову ей пришла безумная идея. В последнее время она часто вспоминала старинный особняк, который Лианна много лет тому назад приобрела в крохотном, малоизвестном городке под названием Эверелл, и который служил для них с Арлет местом обитания во время тех нечастых, но долгожданных поездок, ради которых они покидали большой город.
Как и опека над Арлет, Эвереллский дом теперь был в руках дядюшки Одвина, и конечно, для такого шага понадобилось его разрешение. Почему-то Арлет была уверена, что замысел ее будет встречен чем угодно, только не энтузиазмом. Разумеется, она не ошиблась. И все же, несмотря на первую неудачу, после нескольких телефонных разговоров ей удалось убедить опекуна отпустить ее в Эверелл.
И вот она здесь, а первый ее день в этом месте выпадает на злосчастную дату. И нет, получилось это вовсе не случайно – она очень сильно надеялась, что в своем старом доме она не проведет больше ни единого дня рождения.
После долгих раздумий Арлет, наконец, оторвала взгляд от картины. Учитывая то, как близки
Арлет в который раз вспомнились слова адвоката, тихо беседовавшего с дядюшкой спустя несколько дней после пожара. Мужчины не знали, что их подслушивают.
– Одвин, – губы адвоката невольно сжались, – Признай, все это выглядит весьма странно. Ребенок, которого не тронул огонь, и ее мать, сгоревшая дотла. И мы говорим об одном и том же пожаре. Никаких останков так и не обнаружилось. Даже намека на обгоревшее тело…
Одвин Ноктиар не ответил.
– О документах я, конечно, позабочусь, – добавил адвокат, нервно оглядываясь по сторонам, – но если Лианна однажды появиться на пороге вашего дома, могут возникнуть проблемы. Я знаю, ты не был близок с сестрой, но в городе о ней много чего поговаривали. Возможно ли, что она просто сбежала?
– Я плачу тебе не за то, чтоб ты задавал вопросы, – отрезал Одвин, – Но если тебе уж так любопытно – из дома с момента возгорания никто не выходил. Это подтвердили несколько свидетелей. Моя сестра мертва и на этом точка.
– Но… – возразил было адвокат.
– Да, Францис, история весьма щепетильная, – с раздражением перебил его Одвин, – Но я не позволю, чтоб ее подробности всплыли наружу и разрушили то, чего я так долго добивался. Эти вонючие газетчики только и ждут, чтоб вцепиться мне в горло. Поэтому держи рот на замке, ясно?
Францис не осмелился ему возразить.
– Бумаги я жду сегодня вечером, – добавил Одвин, давая понять, что беседа окончена, – И прошу не задерживать, завтра утром у меня поезд.”
Этот разговор впечатался в разум Арлет с такой невероятной силой, что с тех пор она ни разу не усомнилась в том, что ее мать жива. И хотя этому и не было никаких доказательств, а свидетели, по словам дядюшки, утверждали, что из дома никто не выходил, сама она, как и тот адвокат, чувствовала, что во всей этой истории были нестыковки. Начиная с того, почему саму ее не тронул огонь, и, заканчивая тем, что от тела Лианны не осталось и следа.
Конечно, Арлет отказывалась думать, что мать по собственной воле оставила ее в горящем доме, а сама просто сбежала. Нет, Лианна, которую она знала, была на такое неспособна. Именно поэтому, Арлет все чаще замечала, как сочиняет всевозможные истории, способные оправдать случившееся. Возможно ли, что ее похитили? Или, может, угрозами заставили ее уйти?
Тем не менее, она никогда и никому не рассказывала о своих мыслях, да и кто бы ей поверил? В лучшем случае ее назовут безумной, такой же, как и ее мать. Поэтому все эти годы она лишь беспокойно ждала. Ждала, что произойдет хоть что-нибудь, способное подтвердить ее подозрения, ответить на ее вопросы. Время от времени она даже усаживалась у окна, всматриваясь в пустынные улицы, представляя, как Лианна появляется за углом, и направляется в сторону их дома. Как она возвращается домой. А затем раскрывает Арлет ужасную правду.