Армагед-дом
Шрифт:
Лидка кивнула.
…Гардеробщица подозрительно на нее косилась. В последнее время Лидка слишком часто брала свое пальто задолго до конца уроков.
Ну и что?!
У ворот рядком стояли машины. Бежевые, зеленые и бледно-желтые, они походили на восковые яблоки в снегу. Только одна из них, черная, выделялась и была похожа на изготовившуюся к прыжку пантеру. Мотор у пантеры работал – вилось на морозе облачко выхлопа.
Лидка замедлила шаги. Потом остановилась вовсе.
Наверное, она с самого начала знала, что никуда со Светкой не пойдет.
Но если не идти сегодня со Светкой… Значит, вообще некуда идти. Сидеть на лавочке в парке – холодно, а возвращаться в это время домой означает нырять в скандал. Казалось бы, такая мелочь – скандал, а все-таки не хочется…
Тоска оказалась такой властной, что Лидка едва не повернула назад. Чтобы покорно отдать пальто гардеробщице и сесть на свою первую парту, на виду у целого класса благополучных, чистеньких, хорошо успевающих ребят. Рядом с Рысюком, который уже почти студент… Который верит, дурачок, что будет студентом! Который пеплом будет, а не студентом, золой будет под развалинами лицея…
Или все-таки пойти со Светкой?
Она подобрала смерзшийся комок снега. Хорошенько прицелилась и запустила в сидящую на изгороди ворону. Промахнулась. Ворона даже не взлетела, только насмешливо покосилась на Лидку бусинкой-глазом.
Разозлившись всерьез, Лидка наклонилась за новым комком. Хорошо бы найти ледышку потяжелее!
– Лида!
Она выпрямилась с ледышкой в руке.
Возле черной машины стоял, сунув руки в карманы длинного пальто, незнакомый мужчина лет сорока.
Нет, знакомый. Определенно знакомый, вот только где…
– Добрый день, Лида, разве уроки уже закончились?
Она крепче сжала свою ледышку. Перчатка была мокрой.
Этот мужик у черной машины был депутат Зарудный. Она встречала его пару раз в школе – давно, несколько лет назад. По телевизору он появлялся чаще. Особенно теперь, после «осеннего путча»…
«А залепить бы ледышкой по ветровому стеклу, – сказал развеселый внутренний голос. – Вот было бы лихо! Впрочем, наверное, оно непробиваемое… Но хоть запачкать… Хотя нет. Это ОН может запачкать, а к Славкиному папаше никакая зараза не пристанет, покуда он ходит в главных советниках».
– Видишь ли, Лида, я давно хочу с тобой побеседовать. Можно?
Лидка повернула голову.
Ну конечно! Стеклянные двери лицея буквально облеплены были расплющенными носами. Как будто мухи на мед, как будто звонок на урок не звенел минуту назад.
– О чем?
Слова упали одновременно с ледышкой, которую Лидка выронила себе под ноги.
Депутат Зарудный улыбнулся. Густые с проседью волосы топорщились ежиком – депутат не боялся мороза и не носил шапки. Впрочем, в машине тепло и комфортно.
Не о чем с ним разговаривать. Инцидент давно «испорчен» (дурацкое словечко Рысюка)…
– Лида… Мне не хотелось бы, чтобы ты подумала, будто
Глава третья
Весна выдалась затяжная. Улицы существовали на правах сточных канав. Все бранили городскую санитарную службу.
На станции скоростного было сыро, шелестели под ногами неубранные фантики, обрывки прозрачных кульков и листовки, теперь уже знакомые, примелькавшиеся листовки с фигуркой пылающего человека в правом нижнем углу. И желтолицый пожилой мужчина смотрел с них все так же остро и проницательно.
В подворотне компания парней чуть старше Лидки гоняла ногами пустую бутылку. Лидка плотнее прижала к себе сумку. В толчее ничего не стоит вытащить кошелек, а то и вовсе вырвать имущество из рук – Лидка сама знала мальчишек – из двести пятой, промышлявших подобным образом. Правда, одного из них поймали и избили в милиции, и теперь он, говорят, не доживет до мрыги…
В центре было чище и спокойнее, но бронированные жалюзи на модных витринах оставались прикрытыми до половины. Вдоль тротуара бродил дворник с метлой, передник его сбоку оттопыривался, и очертания скрытого предмета очень походили на пистолетную рукоятку.
Консьерж-охранник был знакомый. Улыбнулся Лидке, поднял трубку со своего пульта:
– Клавдия Васильевна? К вам пришла Лида Сотова… Да. Хорошо. Поднимайся, – это уже Лидке.
Клавдия Васильевна была Славкиной матерью. Значит, депутата Зарудного нет дома… А Лидка рассчитывала его увидеть. Именно сегодня.
Двери открыл Славка.
– Привет.
– Привет, – отозвалась Лидка, втягивая запах Зарудновской квартиры, неповторимый запах дерева, кожи и еще чего-то, чему не было названия.
– Проходи…
Их со Славкой отношения напоминали теперь трогательную детскую дружбу, как ее описывают в книгах. С тех пор как депутат Зарудный убедил Лидку в том, что она, Лидка, не столько сексуальный объект для Славы, сколько романтическая привязанность. В том, что единственная глупость простительна и нельзя сразу же ставить на человеке крест. В том, что ему, депутату, слишком важно душевное здоровье сына… И еще во множестве спорных вещей убедил ее депутат Зарудный, не сразу и не без труда, но все-таки убедил, потому что Лидка захотела быть убежденной… Депутату Зарудному случалось убеждать кое-кого покруче Лидки Сотовой. Где бы он был сейчас, если бы не умел убеждать.
В Славкиной комнате она выгрузила из сумки две кассеты в потрепанных обложках.
– Вот… Как договаривались.
– Спасибо, – сказал Славка.
В прежние времена он сказал бы «Спасибо, пигалица». Но теперь он не произносил Лидкиного прозвища. Никогда.
Славка включил телевизор, сунул в видик первую из Лидкиных кассет. Экран пошел полосами, потом прояснился. Любительская съемка, первое сентября в лицее, старшая группа перешла в третий класс, средняя – во второй, а вот младшая группа – первоклашки…