Армагеддон. Книга 1
Шрифт:
Билли расхохотался, в восторге хлопая в ладоши.
– А что это было за ругательство?
– спросил он.
– Ты можешь повторить в точности то, что тогда сказал Старина?
Старый Чёрт, с трудом удерживаясь от улыбки, сурово нахмурил брови.
– Послушай, Ашог, не порть малышу нарождающийся тонкий вкус. Мои фразы он должен слышать от меня самого. А тебе, мягкопузик, лучше не брать на веру всё, что болтает этот зелёный мерин, - предостерёг он Билли.
– Ему язык в детстве поповским дерьмом намазали, так что правды от него ты не добьешься. Да оно и неудивительно, как припомнишь, что папаша его торговал лапшой вразвес, причём навешивал
Ашгарот и Билли благоговейно внимали этой длинной тираде. Когда Старый Чёрт смолк, Ашгарот довольно хмыкнул.
– Высокий класс! Вот это отбрил так отбрил! Ты сам видишь, Билли, что я говорил чистую правду, - заметил он.
– Старому Чёрту палец в рот не клади. Никому не даст спуску.
Билли рассмеялся, кивнув в знак согласия.
С тех пор как они сбежали из крепости «Бородино», он успел вдоволь наслушаться отборных ругательств своего нового наставника. И хотя мальчик по-прежнему переживал утрату бабушки и дедушки и недоступной красавицы Люпе, новые приключения притупили тоску. Теперь воспоминания о пережитом отошли на задворки сознания.
Временами Билли приходило в голову, что эти тревожные дни, полные опасностей и риска, самые счастливые в его короткой жизни.
– Во всей Галактике нет ругателя круче Старого Чёрта, - веско заявил Билли.
Старый Чёрт скорчил кислую мину, словно услышал страшное оскорбление. На самом деле слова Билли приятно тешили его самолюбие. Общество мальчишки-гуманоида доставляло Старине огромное удовольствие. У Билли всегда были наготове бесчисленные шутки, выдумки и проделки, и рядом с ним Старый Чёрт чувствовал себя бодрым и помолодевшим.
Огромная магическая сила, которой обладал Билли, нередко поражала моторного беса. Если бы не мальчик, Старому Чёрту ни за что не удалось бы сотворить заклинание, благодаря которому загадочное и злобное существо, преследовавшее их от самой крепости «Бородино», потеряло их из виду. При воспоминании о грозном преследователе Старый Чёрт невольно тряхнул головой, словно пытаясь отогнать тревожные мысли.
Затем он нагнулся к самому уху Ашгарота.
– Удалось тебе связаться с моими друзьями?
– вполголоса спросил он.
– Ещё бы. Сделал всё в лучшем виде, - так же тихо ответил Ашгарот.
– С минуты на минуту они заявятся сюда и отправят тебя и Билли в мир нечисти. Там вы будете в безопасности. Отсидитесь, пока заваруха не кончится.
Мрачная складка пролегла меж бровей Старого Чёрта.
– Дождёшься, чтобы заваруха кончилась, держи карман шире, - пробурчал он.
– Эта паскудная война между американцами и русскими - дело нешуточное. Жизнь теперь не скоро войдёт в нормальную колею.
– Не переживай попусту, Старина, - вмешался Билли, который расслышал его последние слова.
– С нами всё будет в полном порядке. Мы отлично проведем время, можешь не сомневаться. Подумай только, ты снова окажешься на родине своих предков. Ведь это же здорово! А я тоже
– Мальчик повернулся кАшгароту.
– А они правда придут за нами прямо сегодня?
– спросил он.
– И мы немедленно отправимся в путь?
Перспектива рискованного путешествия по секретному бесовскому миру, о котором он прежде только детские страшилки слыхал, немного тревожила Билли. И в то же время предстоящие приключения воодушевляли мальчика и будоражили его воображение.
– Скажи, ведь там живёт не только нечисть, но и люди тоже?
– не унимался мальчик.
– Те, кого вы называете непокорными? Бунтарями, пошедшими против закона? Те, кому нет места среди людей? Я такой же, как они! Неустрашимый Билли Иванов, вождь непокорных!
В этот момент трактир сотрясли два мощных взрыва.
Тяжёлые металлические двери - передняя и задняя - одновременно разлетелись на множество обломков и обрушились на пол.
Поднялась буря криков, визгов и воплей - испуганных, потрясённых, растерянных. В проломах, образовавшихся на месте дверей, появилось по фигуре. Держа оружие наготове, налётчики ворвались в трактир. Их зловещий и решительный вид не предвещал ничего хорошего безоружной компании, собравшейся мирно выпить по кружечке пылающего пунша.
У передней двери стояла Таня, у задней - Крайгворм.
– Полиция Объединённых Планет!
– выкрикнула Таня, размахивая служебным жетоном, который держала в свободной руке.
– Не двигаться! Руки за голову!
Про себя она творила могущественное заклинание, заставившее собравшихся в трактире оцепенеть и прирасти к полу.
Всех, за исключением Билли. На него заклинание не подействовало.
В укромном месте неподалёку от «Трёх повешенных монахов» тот, кто собирался убить Таню, терпеливо, почти безмятежно наблюдал, как беглецов выводят из трактира и заталкивают в полицейский космолёт.
Убийцу звали Катя Попова.
Катина рука затекла под тяжестью оружия, которым её снабдил Крайгворм. Оно было заблаговременно приведено в полную боевую готовность.
Сейчас она выберет подходящий момент, откроет огонь и наконец-то поквитается с этой проклятой бабой, походя разрушившей её жизнь. Отомстит за смерть Игоря, несчастного, любимого Игоря.
И плевать ей на то, что призрак смерти, сейчас надёжно упакованный в патрон, вырвавшись на свободу, уничтожит не только ту, что стала виновницей гибели Игоря. Кровожадное смертоносное существо, разогнанное до чудовищной скорости, не оставит ничего живого по крайней мере в радиусе шести метров.
Плевать ей на то, что жертвам уготована самая мучительная из всех возможных смертей: их внутренности взорвутся, мозги расплавятся, кости, мускулы и суставы превратятся в порошок.
Ей плевать даже на то, что магический губительный взрыв неизбежно накроет мальчишку и старого моторного беса, которых Катя видела краешком глаза. Им придётся погибнуть, хотя они не причинили ей ни малейшего зла. Всё равно она не остановится ни перед чем.
Катя не отводила взгляда от своего объекта. Пальцы судорожно сжимали спусковой крючок. Она глубоко вздохнула, ощущая, как ненависть струится по её жилам, наполняет каждую клеточку тела, укрепляет решимость, которой у Кати и без того хватало. То была ненависть, которую Катя всосала с материнским молоком, ненависть, которая питалась, подкреплялась и разжигалась многолетними усилиями изощрённой, искусной и вездесущей пропаганды.