Армагеддон. Омнибус
Шрифт:
— Вы уверены, что не хотите, чтобы мы пошли в обход?
— Нет. Идём дальше.
— Мы не знаем, какая опасность впереди, — упорствовал Бориско. — Мы можем потерять несколько часов… или ещё хуже.
— Идём дальше, — снова отрезал лейтенант. — Эта миссия затянулась и стоила мне больше, чем я ожидал. Сейчас время имеет решающее значение, сержант. — Несмотря на всё произошедшее Нимрод держался настолько спокойно, что Павле хотел придушить его. — Мы продолжим идти самым коротким путём.
В этот момент Бориско ненавидел надменного лейтенанта, как никогда, но здесь и сейчас, уже потеряв
Он отвернулся от Тремейна, в последний раз презрительно взглянул на орочий знак и направился в запретные джунгли. А заодно отпихнул стоявшего на пути крута.
— Там опасность, — снова пронзительно прокричал следопыт.
— Я это и сам знаю, — огрызнулся сержант шкуродёров. — Ты думаешь, я идиот?
— Кто сделал это? — резким шёпотом спросил Малыш.
— Не знаю, но ты не чувствуешь, что мы собираемся узнать? — сухо ответил Гайст.
Джунгли продолжали темнеть, как благодаря красному солнцу, погружавшемуся на горизонте в размытое небо, так и благодаря возросшей плотности листвы.
И среди зелени взвод находил всё больше скелетов. Некоторые самые крупные и знакомые имперцы сразу же узнавали по неповреждённым шкурам и непропорциональным черепам. Были и почти целые, опутанные ползучими лианами и обвитые переплетёнными побегами.
Но не только орки свисали с густых ветвей. Среди кроваво-красных орхидей встречались останки похожие на лесных приматов, трупики птиц и даже пантера.
И не все они оказались полностью лишены плоти.
Было ли это работой какого-то ужасного хищника джунглей или какого-то смертоносного орочьего шамана?
Резкий громкий шёпот последних шкуродёров показывал, что им не по душе двигаться дальше.
— Наверняка сержант скоро прикажет остановиться на ночной привал, — предположил Малыш.
— Надеюсь не здесь, — ответил Касарта, осматривая жуткое место бойни. — Не среди подобного окружения.
— Что, по-твоему, тут произошло? — не унимался Букай.
— Возможно это взрослый самец когтистого мосета, — сказал Йодль.
— Их тут потребовалась бы целая стая, — не согласился Касарта.
— Орки могли привести сюда кого-то, кого мы ещё не видели.
— Может это какой-нибудь мутант, появившийся из-за тысячелетия промышленных загрязнений, — подключился к обсуждению Гундерсон. — Я слышал, что в океане Темпест водятся манта-акулы, мутировавшие от химических сточных вод, попавших в моря. За века они выросли до невероятно огромных размеров и могут даже проглотить небольшую подводную лодку. Возможно, в дебрях джунглей скрывается что-то столь же ужасное?
— Миссионер Экклезиархии рассказывал мне, — заговорщически зашептал Вандеркамп, — что часть этих джунглей — самая глухая часть — поражена порчей варпа.
Жрец торопливо осенил себя аквилой.
— Не говори о таких вещах, дабы не запятнать свою душу, — процитировал снайпер.
— Возможно это дело рук его сородичей, — предположил Таннгейзер, кивая на крута, который шёл во главе взвода.
Часть шкуродёров поддержали его одобрительным
— Плотоядное отделение крутов? Сомневаюсь, — произнёс Йодль, хотя он смотрел на следопыта с не меньшим подозрением, чем остальные.
— Почему нет? — прошипел Таннгейзер. — Откуда мы знаем, что он не ведёт нас в ловушку?
— Он — санкционированный агент Инквизиции, Танн. Кроме того, ты что не видишь, как он нервничает? Он волнуется не меньше, чем любой из нас, только на свой ксеноманер.
— Не факт, — ответил Таннгейзер и исподлобья посмотрел на наёмника.
И в этот момент Пангор Юма оглянулся и уставился прямо на него.
Рощу, в которой оказались Парни Бориско, можно было бы принять за поляну, если бы разросшиеся ветви не создали непроницаемый купол из листвы, напоминавший ризницу склепа.
Переплетённые древесные корни образовали естественный резервуар в центре тёмно-зелёной поляны, которая была примерно двадцать метров в самом широком месте. Единственным, что выбивалось из общего зелёного фона, оказались разбросанные белые кости, торчавшие из плодородной чёрной почвы и быстрорастущих кроваво-красных цветов.
Впадину заполняла зелёная вода. Посередине водоёма находился мясистый ствол в три метра высотой и два толщиной со спелыми клубневыми стручками. В верхней части ствола образовался козырёк, густо усеянный красными цветами, но их лепестки уже начали закрываться, реагируя на наступавшие сумерки, тёмной мантией окутывающие полумрак джунглей. С ветвей над головами шкуродёров свисали побеги лозы, среди лиан цвело ещё больше цветов.
На вершине ствола из кровавых цветов тянулись мясистые белые усики. Сержант проследил за тем, как они толстыми шнурами начинали свой путь из жирных мясистых стеблей, опускались в воду, порой показываясь среди корней близлежащих красных и адагасовых деревьев. Но усики не остановились там. Они разделились, заползая на стволы деревьев, дотянулись до их крон и, в конечном счёте, повисли с ветвей.
На болотистой поляне стояла неестественная тишина, тем более странная для охотников, привыкших к постоянным фоновым звукам животных и насекомых в ночных джунглях. Единственными звуками, нарушавшими жуткую тишину поляны, были гул цепного меча и скользящие с покачивающихся от лёгкого вечернего ветерка лиан капли дождевой воды, которая была повсюду во влажной сельве.
Вот только никакого ветра не было: воздух оставался неподвижен.
— Во имя Золотого Трона, что это за место? — спросил лейтенант, не скрывая искреннее изумление и отводя в сторону свисавшую щетинистую лозу.
Нападение оказалось таким неожиданным, что Бориско понял в чём дело только когда Тремейн, а затем мгновение спустя Раус и Вандеркамп исчезли в ветвях.
Затем тишину тенистой поляны взорвал какофонический рёв. Заработала автоматическая пушка Кобурга и огромный рядовой обрушил поток измельчающего огня на корону деревьев и листву. Его примеру последовали остальные охотники, но от их лазерного оружия и лязгающих дробовиков было мало толку. Йодль прицельно стрелял из мелтагана по тянущимся побегам, целясь в их мясистые стебли. Мертвенно-бледные усики чернели и сморщивались.