Армагеддон. Трилогия
Шрифт:
Болон Окте нахмурился еще больше. Потом пробормотал что-то на непонятном Махукутаху языке.
– Так это вы выпустили в мир вирус Армагеддона? – спросил он голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
Махукутах окончательно запутался. Что происходит? Играет с ними Великий Губитель, что ли?
– Нет, Владыка, – опустив взгляд, проговорил Гватемалец. – Твое проклятие выпустили в мир сумасшедшие гринго. Мы лишь хотели молить тебя отвести руку от народа киче. Пусть гринго вымрут все до единого, нам их не жаль. Но киче всегда были твоими верными слугами…
– И
Но бог, похоже, разгневался не на шутку.
– И вы посмели явиться ко мне с такой пустяковой просьбой? – крикнул он.
У Махукутаха подкосились ноги, и он упал на колени. Гватемалец, белый как снег, попятился.
– Вы – ничтожные насекомые! – загремел бог. От того, что голос его оставался девичьим, было еще страшнее. – Вы заботитесь лишь о благополучии своих племен, не думая о том, что болезнь может уничтожить весь мир!
– Но, Владыка, – дрожащим голосом возразил Гватемалец, – ты ведь сам создал Веселую Смерть на погибель роду людскому…
– А ты что, умеешь читать мои мысли? – ехидно осведомился Болон Окте. – Или знаешь наперед все мои замыслы?
– Конечно нет! Я бы никогда не осмелился…
– То-то! – оборвал его бог. – Значит, вы хотели бы, чтобы вирус Армагеддона уничтожил все человечество, кроме ваших народов…
Он еще раз удивленно оглядел обоих колдунов с ног до головы. «А вдруг это не Болон Окте?» – мелькнула у Махукутаха крамольная мысль. За всю свою карьеру колдуна он ни разу не видел Бога Смерти воочию, только чувствовал его давящее присутствие. Здесь же никакого давления не было в помине – напротив, облик разноглазой девушки наводил на совсем не божественные мысли.
– Что ж, – задумчиво произнес Великий Губитель, – видно, придется вам хоть раз в жизни совершить кое-что полезное. Ждите здесь.
Повернулся и исчез, словно растворившись в густых фиолетовых тенях. Махукутах и Гватемалец переглянулись.
– Я видел Владыку трижды. – Гватемалец облизнул пересохшие губы. – В первый раз он был как грозовая туча, закрывающая небо. Во второй – как штормящее безбрежное море. В третий – словно застывшая золотая молния. Но девушка… я ничего не понимаю…
– Может быть, это не он? – робко предположил Махукутах.
Гватемалец решительно мотнул головой.
– Черная Дверь ведет только в одно место, – сказал он. – В обиталище Великого Губителя.
Они еще пошептались, боясь сказать что-нибудь лишнее, – им казалось, что вокруг, за завесами темного бархата, скрываются невидимые шпионы. Потом Махукутах осторожно поднялся на ноги и отряхнул свои камуфлированные брюки.
– Мне кажется, он про нас забыл.
И тут же почувствовал, как что-то коснулось его плеча.
– Вы вернетесь домой, – сказал неслышно подошедший сзади Болон Окте. – А потом отправитесь на север, туда, где свирепствует болезнь.
Он протянул к Гватемальцу руку. На узкой девичьей ладони бога поблескивал тонкий металлический диск.
– Если вы и вправду мои верные слуги, – сказал Болон Окте, – вы отнесете это человеку, который сможет сделать добро из
– Что это за человек? – спросил Гватемалец. – И как мы его найдем?
– Это человек, у которого много лиц, – ответил бог. – А найдете вы его в городе Соленого Озера, когда над ним взойдет Солнце Смерти.
Глава первая
Карты на стол
В Америке бывают трудные времена. Но мы переживали трудные времена в прошлом и, как я надеюсь, обязательно постараемся пережить их в будущем.
Джордж Уокер Буш,
сорок третий президент США
– Это все фальшивка! – снова прокричал Вессенберг, не поднимаясь с колен и обернув к Гумилеву перекошенное лицо. – Вся эта Зона 51 – надувательство! Мы зря летели сюда, зря рисковали! Нас всех обманули!
Гумилев опустил руки. По растекшейся зеленой жидкости медленно плыл, разворачиваясь, извлеченный из резиновой утробы «пришельца» газетный комок с явственно видной шапкой «Лос-Анджелес Таймс» и датой – «15 октября 1957 года».
– Любопытно, – бесстрастным тоном произнес Решетников, присаживаясь на корточки. – Шестьдесят лет, стало быть, этому кукольному театру… А ведь были люди, которые нечто подобное подозревали.
– Что ты имеешь в виду? – мрачно спросил Гумилев, поддевая носком ботинка кусок поролона.
Тот откатился в сторону и развернулся в длину, словно белая гусеница.
– Да то, что все здесь – липа. Сверхсекретный объект, который стоило придумать – на страх и зависть врагам, тому же Советскому Союзу, на потребу налогоплательщикам, которые втайне верили, что на их кровные денежки здесь исследуют инопланетные технологии, призванные служить процветанию Америки… В конце концов, показывать президентам – как окончательное свидетельство их величия и всезнания. Тот же Клинтон так активно отрицал существование секретных лабораторий в Зоне 51, что стало ясно – дыма без огня не бывает, коли уж сам президент так забеспокоился. А его сюда возили, это мы точно знаем. И, видимо, показали весь этот кружок «Умелые руки».
– Черт с ними, с фальшивыми инопланетянами, – в сердцах сказал Гумилев. – Как выбираться будем?
– Я согласен с Миллерсом – вряд ли они справятся с дверью. Повозятся и бросят. Поэтому рекомендовал бы искать другой выход.
– Полагаешь, он здесь есть?
– Ну, если бы это были настоящие инопланетяне – то вряд ли. А с учетом того, что здесь все фальшивое, – запросто. Кто ищет, тот всегда найдет.
Эстонец тем временем взобрался на металлический стол и сел там в позе лотоса, уставившись в одну точку. Судя по всему, Вессенберг переживал крушение надежд всей его сознательной жизни, и Гумилеву стало даже немного жаль ученого. Медитирует, бедняга, в себя ушел… То ли дело Миллерс – этот не унывал, а деловито возился в разбитой панели экстренного закрытия дверей. Пытался соединить какие-то проводки, бормоча себе под нос. То ли напевал, то ли ругался. То ли напевал что-то ругательное.