Армагедец… или валькирия & горгулья

Вихарева Анастасия

Мы подошли к распахнутым настежь воротам второй крепостной стены, благополучно их миновали, очутившись…

То, что открылось моим глазам, невозможно описать словами. Это был величественный город-дворец, город-сад, город-крепость, поднимающийся в верх ступенчатыми анфиладами, соединяющими выполненные в одном стиле двух и трехэтажные дома на нижних уровнях и выше залы с высокими арочными входами и окнами. На сотни метров тянулись широкие каменные и садовые террасы с балюстрадами, с беседками и ротондами, вырубленными из цельного камня, с колоннами в виде мифических персонажей. Повсюду стояли статуи дев, мужчин, опять

же, разной мифической живности, а по искусственным каменным ступеням, наполняя озерные чаши, от ледяной вершины текла полноводная кристально чистая река, орошающая сады и наполняя фонтаны по многочисленным каналам. И все искрилось, сияло, как будто переливался на солнце только что выпавший снег.

Правда, сейчас это все выглядело позаброшено из-за разросшейся зелени, оплетших дома лиан и вымахавших цветущих кустов, но все же былая роскошь и великолепие города сохранились.

– Охренеть! – только и вымолвила я.

И вот этого всего я лишилась благодаря какой-то покровительнице проституток?!

– Ну, не под забором себя нашли, – скептически пожала плечами горгулья. – Топай давай, шевели копытами, некогда слюни пускать, – подтолкнула она меня, грубо пальцем вставив челюсть на место.

– А эта… Иштар, у нее какая причина была?

– Демона одного с Брунгильдой не поделила. Иштарка, конечно, богиня любви, но не ласковая она с любовниками. То в царство мертвых отправит, то в зверя превратит – кто ж на такое добровольно подпишется? А прабабка твоя вдова, и больше пяти тысяч лет не дашь. Она хоть и не чистокровная, но богиня, жизни ей много больше человеческой отмеряно. Так этот черт проходу ей не давал, замуж звал, и она, в конце концов, согласилась. Не вечность же одной куковать.

Пока горгулья не видит, я незаметно отколупала камушек от разбитых перил, сунула в карман. Интересный минерал, синий с сиреневыми и розовыми прожилками. Кстати, я была ровно в том, в чем легла спать – в пижамной сорочке с карманами, белая, в крупный цветной горошек.

И босиком.

Внимание, обращенное на мое облачение, вернуло меня к действительности. Странный сон все никак не заканчивался.

А пора бы!

Мы поднимались по дороге, опоясывающей гору серпантином, иногда срезая очередной виток по мраморным лестницам. Подъем меня порядком измотал, и мне стало не до местных красот. Я уже не глазела по сторонам, считая ступени, как По в «Кунг-фу Панде». Пот с меня лился ручьями, пижамка взмокла. Пару раз мне удалось окунуть голову в попадавшие на пути небольшие озерца с ледяной водой, охладив тело. Но через сотню метров я уже снова изнывала от жары. Хотелось упасть где-нибудь в тенечке и не двигаться. И все же, проходя мимо некоторых статуй, громоздившихся на площадках в беспорядке, меня брала оторопь. Неподдельный ужас в лицах, кто-то пытается закрыть уши, кто-то тычет пальцем в небо, кто-то кричит… – их было слишком много. И чем выше мы поднимались, тем чаще встречались подобные скульптурные группы. Я не понимала, кому пришла идея ваять наполненные ужасом статуи на улицах прекрасного города-крепости, уродуя его. Если для устрашения, то вселить в меня безотчетный страх у архитектора точно получилось.

Наконец, у меня мелькнула догадка.

– Меня нельзя обратить в камень, я и есть камень, – подтвердила ее горгулья, остановившись возле скульптур, напряженно всматривающихся во что-то за границами крепостной стены. –

Тут немного людей оставалось, слуги, в основном, охрана, остальные ушли биться с полчищами мертвых или эвакуировались на острова. Еще до того, как опустилась завеса. Но тут-то как раз все понятно, голова Медузы Горгоны. Эту башку тыщи лет назад отрубили, а она все еще убивает. Иштарка с трубным воплем с нею над крепостью пролетела, все и выскочили посмотреть. Слава богу, животные от воя попрятались, а то бы я тут с голоду сдохла. Я тогда к мосту продиралась, видела. Интересно, как этой башке без тела? – задумалась она, продолжив путь.

Похолодев от ужаса и обходя окаменевших людей, я посеменила за нею.

Какой бесконечный и странный сон!

Внезапно горгулья свернула на террасу и проследовала в одну из дверей. Очень скоро мы вошли в почти пустой огромный зал с резными колоннами, украшенными витиеватым золотым плетением. Свод высоченный, метров десять. Потолок расписан сценами из жизни богов, пол выложен мерцающей плиткой.

Здесь горгулья не остановилась, а потащила меня дальше, внутрь горы (или здания?).

Миновали пару широких коридоров, освещенными незнамо как. Окон не было, и не было явных источников света, но было светло, как днем. А еще светились ниши с неведомой растительностью и живностью. И, наконец, шагнув в какую-то дверь из тумана, оказались в просторном помещении.

Помещение иначе, как чертог не назвать. Ледяной чертог. Стены, пол, потолок – все изо льда или покрыто льдом, а все в зале, что не изо льда – толстым слоем инея. Посередине трон, в форме удобного диванчика, увенчанный на спинке треугольниками на фоне солнышка. Перед ним – стеклянное озеро. По бокам от озера – диванчики поскромнее.

– Мы где? – робко поинтересовалась у горгульи.

– Домашний кинотеатр. Садись туда, включай экран, – она подтолкнула меня ладонью в сторону главного трона, пропуская вперед, и последовала туда же, устраиваясь на ступеньках помоста.

– Как включать? – я поерзала на сидении, боясь застудить что-нибудь. И в тот же миг почувствовала под собой шкуру. С серебристым мехом. Теплую.

– Ничего себе! – я пощупала шкуру, пытаясь в нее завернуться.

– Не отвлекайся, – приказала горгулья, хищно уставившись на стеклянную гладь озера. – Думай о том, что хочешь увидеть.

– Восьмой сезон «Игры престолов», – хихикнула я. —Сценаристы никак порох не изобретут, хотя рыжая ведьма давно его использует, – пояснила, понимая, что, если озеро начнет показывать сериал, я тут зависну надолго.

И внезапно замолчала.

В озере в 3D отразилась моя скромная кровать – без меня. На кровати, со скучающим видом, возлежала Масяня – метис овчарки и какой-то добрейшей породы бойцовых собак, Тимка – полушпиц, и Тишка – черный кот сибиряк.

– Страшные звери, – хихикнула горгулья. – Твои?

– Мои. Голодные, наверное. А тело мое где? – напряглась я.

Горгулья удивленно приподняла бровь, окинув меня взглядом, которым смотрят на идиотов. Раскрытой ладонью ткнула в меня:

– Здесь! – и повернулась к экрану. – Скромненько у тебя.

– Звезд с неба не хватаю. Воровать не научилась, и бизнес-вумен из меня не вышла. Но я пыталась.

– А это кто? – горгулья указала на фотографию в рамке на столе.

– Сестра моя. С племянниками. Не родная. Меня удочерили. Но другой родни у меня нет.