Армейские байки (сборник)
Шрифт:
– Дело в том, – говорил он, – что названные пятеро курсантов, представляющие один экипаж, выполнили поставленную перед ними на учениях боевую задачу на «отлично». Экипаж по результатам учений был назван лучшим в полку. Поставленная задача требует от экипажа слаженной и напряженной работы, во время выполнения которой не может оставаться времени ни на что другое.
В связи с вышесказанным комбата интересовало, где они нашли время и за сколько они бы управились с боевой задачей, если бы еще и на женщин не отвлекались? Поскольку он таки надеется, что
– А ведь их же, женщин, еще и надо уговаривать, и на это тоже сколько-то минут должно уйти… – Он задумался и продолжил: – Ну, минут хотя бы пять-шесть.
Потом он объявил заболевшим (по окончании цикла лечения из двадцати уколов в жопу) по пять нарядов вне очереди и остановился перед Омельченко.
– А вот радисты, – повернулся он к батальону, – заботятся о своем здоровье.
На этих словах он на глазах у батальона вынул из кармана уже известную упаковку, рассказал о ее происхождении и торжественно вернул владельцу, объявив тому за правильное отношение к своему здоровью два увольнения в город.
У Емели, получившего назад злополучные презервативы, от всего происходящего что-то, видимо, переклинило в голове. Потому что он машинально пересчитал полученные презервативы и абсолютно по-идиотски спросил:
– А… остальные? – В пачке не хватало нескольких штук.
– Чего? – переспросил комбат.
Омельченко молчал. От ужаса у него расширились глаза.
Подполковник нахмурил лоб, потер перчаткой кончик замерзающего носа и переспросил:
– Что вы сказали, курсант?
Омельченко, моментально осевшим голосом, вынужден был повторить:
– А остальные?..
– Курсант, говорите громче, что у вас голос как у девушки! – рявкнул подполковник, опять не понявший вопроса.
– Не хватает… товарищ подполковник… было… больше… – Омельченко был готов хлопнуться в обморок, только представив себе последствия.
Батальон затих.
Комбат постоял несколько секунд, потом посмотрел на растерянного командира роты радистов – и сложился пополам от смеха. Он смеялся так, что из глаз выступили слезы…
Когда все затихло, и хохотом батальона сорванные с веток вороны, недовольно каркая, стали слетаться обратно, подполковник отправил курсанта обратно в строй с обещанием обязательно поинтересоваться у командира роты судьбой остальных презервативов.
Ротаподъем!
– Рота, подъем! Первый взвод, подъем!! Второй взвод, подъем!! Третий взвод, подъем!! Четвертый взвод, подъем!!! – Все это выпаливается в полсекунды.
Сержанты, похожие на цепных собак, орут, соревнуясь, кто громче и жестче выкрикнет.
Первые утренние секунды Ярик помнил смутно.
Он почему-то помнил свои ноги, одетые в белые подштанники, помнил ступни, опускающиеся на стриженую голову Емели, спящего внизу, потом воспоминания его становились обрывистыми, как выхваченные из фильма фрагменты.
Вот он, застегивает пуговицу на штанах, –
Вот он выбегает на центральный проход, наступая сапогами на чьи-то каблуки и утыкаясь руками в чью-то спину.
В проходе между койками тесно.
Вот удивленное и обиженное лицо Сапожникова. У него всегда такое лицо утром.
Всё.
Построились.
– Тааак рота… Не хотим просыпаться, да?! – Сержант по кличке Зверек кусает губы от злости. Он говорит тихо, но внятно. Глаза колючие. Невозможно поверить, что это нормальный человек. Что-то будет дальше.
– Рота (пауза), отбой! – лает сержант.
Бам…
Топот из тишины, опять чья-то спина. А за окном снег. Темно еще и, наверное, – холодно. Пахнет мастикой. Опять пальцы… сапоги. Носком на железный край кровати и к себе, наверх. Все.
– РОТАПОДЪЕМ!
Хлоп – затылок Емели, практически на его спине выезжаешь в проход, брюки, пуговица, портянки, сапоги, бегом, вылетаешь в проход, становишься, толкотня – все занимают свои места. Встали. Только встали:
– РОТАОТБОЙ!
Стук: кто-то сшиб коленкой стул и свалился, через него. Опять ступни, которые закрывает синее одеяло. Быстро. Быстрее многих.
– Ротаподъем!
– Ротаотбой!
– Ротаподъем!
Проскакивает мысль: «АТФ». Что такое АТФ?
Опять затылок Емели. Здоровая какая все ж таки у него шея. Мышцы прям от ушей. Перед глазами опять спины.
Центральный проход.
– Ротаотбой!
АТФ. Что же такое АТФ?
Всё снимаешь машинально. К себе на второй этаж ласточкой. Одним движением и замер. А вдруг чудо и еще пару часов поспать? Уютно так. Кровать твоя. Одеяло твое.
– Ротаподъем!
Беготня…
– Так, рота… – Зверек говорит тихо, как никогда. – Не хотим, значит, работать над собой? Забиваем на сержантов? Сержант стой тут, как дурак, командуй. Ничего, что он раньше вас встает… и есть хочет. Это нам плевать. Мы тут артачимся. Хорошоооо…
– Ротаотбой!
Подлетая к своему стулу, на который надо положить одежду, успеваешь подумать, что просто так это не кончится…
– Рота! Строиться на центральной части с тумбочками!
Резко – ноги вниз. Верхняя тумбочка твоя – хвать…
зубы щелкают. Спиной, в проход. Направо, на центральный проход… Мешаются где-то внизу стулья… Стоишь. Все.
– Рота, отбой!
Между тумбочками, к себе, в проходе между кроватями свободней, но радоваться нельзя… Синее одеяло на ноги. Замер.
– Рота! Строиться на центральном проходе с постельными принадлежностями! Время пошло!
В голове спокойно-спокойно.
Ну и что? Все равно больше чем до завтрака гонять не будет. Пусть бесится. Лица у ребят тоже такие – никто не переживает. Всем понятно. Запланированная дрессировка.
– Рота, тумбочки на место!
– Постельные принадлежности на место.
– Рота! Отбой!
– Рота! Подъем!
– Рота! Отбой!
Замерло. Тихо. Сержант скрипит досками пола, идет вдоль казармы.