Армейские байки. Как я отдавал Священный долг в Советской армии
Шрифт:
Тбилисские события 9 апреля 1989 года
Но все это произошло потом. А в тот день генералу Родионову сообщили, что в 130-м артиллерийском полку в Кутаиси произошло ЧП: из окна выпал военнослужащий. Диалог пересказали, конечно же, наши штатные «уши» из штаба корпуса.
– При каких обстоятельствах? – пробасил генерал. Сначала повисла пауза, а потом из Кутаиси раздалось какое-то нечленораздельное мычание.
– В чем дело? При каких обстоятельствах, я спрашиваю!
– Э-э-э, при отправлении естественных надобностей, товарищ
– Он срал из окна, что ли? – генерал слово в слово повторил вчерашний вопрос нашего замполита.
– Так точно, товарищ генерал!
– Ну… Он хоть живой?
– Так точно, товарищ генерал!
Полученные ответы настроили генерала Родионова на философский лад.
– Сколько лет уже служу, но такого случая не припомню! – заключил он и перешел к следующему вопросу.
Вот так мы отметили наши «сто дней до приказа». Хотя нет, празднование мы продолжили большой увольнительной в Цхалтубо, куда отправились вместе с нашими девчонками. Знаменитый курорт располагался совсем рядом с Кутаиси, всего в девяти километрах и я, как человек любознательный, очень надеялся, что смогу побывать в Сатаплийских пещерах, чтобы своими глазами увидеть следы динозавров.
Цхалтубо. Олег и наши поклонницы
К сожалению, сделать этого мне не удалось. План поездки пришлось переиграть, потому что Олегу просто необходимо было закупиться какими-то одному ему известными товарами, так что все свелось к однодневному шопингу с попутным посещением заведений общественного питания. Мое разочарование усугубилось знакомством с пивом, произведенным на этом славящимся своими целебными источниками курорте. Зачем в Грузии в целом, а в Цхалтубо в частности, варили пиво, я не знаю до сих пор. Но все еще искренне считаю цхалтубское пиво самой мерзкой разновидностью этого напитка в мире.
Сатаплийские пещеры со следами динозавров
Еще через пару дней грянул другой праздник, повторения которого уже больше никогда не было. 22 июня футбольная сборная Советского Союза обыграла итальянцев в полуфинале чемпионата Европы. 2:0! На ушах ходили все, но наши хохлы – в особенности. Шутка ли: пятнадцать человек в составе сборной представляли киевское «Динамо». И пусть мы не стали чемпионами, а Беланов еще и ухитрился в финале не забить с пенальти голландцам, положа руку на сердце, все понимали, что случившееся – прыжок выше головы. Конечно, в том же году, в октябре, золото советские футболисты все же завоевали, на Олимпиаде в Сеуле. И мы тоже смотрели эти матчи, и тоже болели изо всех сил, но… Олимпийские футбольные награды, при всем уважении к самому институту Олимпийских игр, не могли сравниться по престижности с медалями европейского первенства.
Как это ни странно, но нам самим поиграть в футбол удавалось редко. Я даже не знаю почему. Стадион у нас был вполне приличный, находились мы в Грузии, где футбол любили, но до того, чтобы побегать с мячиком по травке, дело доходило всего пару раз. Видимо, причины следовало искать в заформализованности нашей жизни. Не было нигде указано, ни в каких уставах, что солдатам по воскресеньям положено играть в футбол! Этот вид спорта «праздничным», в отличие от кроссов и подтягиваний на перекладине, не считался. Наличествовала бы в каком-нибудь регламентирующем документе такая строчка, глядишь, и веселее проходили бы наши спортивные мероприятия. А что касается меня, то в этом случае я бы точно в них участвовал!
Поэтому душевное отдохновение я продолжал искать в нашем музыкальном творчестве и в походах в кино. Очередным фильмом, который я посмотрел, стала «Легенда о Нараяме», почти совсем
Июль 1988 года, мой день рождения. Мама фотографирует нашу с братом прогулку по Кутаиси
Большая страна походила на лоскутное одеяло, состоявшее из множества кусочков, не похожих друг на друга ни по цвету, ни по фактуре. А наша армия все эти индивидуальные кусочки смешивала в одну кучу. Как правило, малоудачно. Был у нас один литовец, Прашавичюс. Если в Литве существует понятие глухой провинции, то вот он являлся ее представителем. Иногда впечатление складывалось такое, что Прашак вообще в своей жизни ничего не видел, ни о чем не слышал и ничего не знал, кроме каждодневного тяжелого крестьянского труда. Любимым развлечением многих было дразнить Прашавичюса рассказами о кутаисском метро, которого в городе, конечно, не существовало. Но наивный сельчанин, попадая в увольнительную, каждый раз отправлялся в центр и искал в подземном переходе под площадью вход на станцию. А когда он возвращался в полк и рассказывал, что опять не нашел никакого метро, в его разведывательном дивизионе все делали круглые глава и удивлялись: «Как так, не нашел? Не может такого быть!»
Кончились все эти розыгрыши печально. По крайней мере, по тому, что я знал к моменту своего увольнения. Дело было в нашем полковом туалете. Он, конечно, не производил столь колоссального впечатления, как сортир в гарнизонном карауле в учебке, но все равно оставался сооружением эпического масштаба. Летом, прежде чем разместиться на его просторах, рекомендовалось некоторое время как можно энергичнее потопать по полу в запланированном для «размещения» районе, что объяснялось мерами безопасности. Шум и вибрация распугивали крыс, обитавших в туалете и свободно перемещавшихся из-под земли на поверхность и обратно через отверстия для приема твердых отходов организма. Туалетной бумагой мы не пользовались. В смысле, бытовой туалетной бумагой. Ее заменяла периодическая пресса, благо этого добра хватало. Например, в округе выходил армейский пропагандистский журнал «Красный воин». Когда его корреспонденты приезжали в полк, что происходило один раз в несколько месяцев, главной задачей становилось не попасть на глаза журналистам. Существовал риск, что они будут задавать вопросы, которые впоследствии выльются в статью, не дай Бог, иллюстрированную. В каждом номере «Красного воина» печатали такую величальную рубрику, что-то типа «Наши передовики» или «Равняемся на лучших». Корреспондент делал фотографию военнослужащего, потом в редакции на основе этого фото создавали рисунок, который позже и украшал одну из страниц издания. Естественно, никто не хотел, чтобы его портретом, пусть и размещенным под столь приятным заголовком, все потом дружно вытирали задницы.
Уборка туалета распределялась между подразделениями полка. Дежурство длилось по две недели, а на кого конкретно возлагались эти обязанности – это уже решалось внутри самого взвода или дивизиона. Командир разведывательного, в котором служил Прашавичюс, предложил ему сделку: он убирает туалет в одиночку, в течение всех двух недель, а его в качестве поощрения отправляют в отпуск. Прошак честно отпахал четырнадцать дней по колено в дерьме, после чего командир объявил ему, что пошутил. Прошака увезли с психическим расстройством. Надеюсь, у него все сложилось хорошо, хотя в полку он больше так и не появился.